Дневник метаморфа

— Так, все идёт назад, в колонию, — сказал вернувшийся к жизни Тарас. — Там ксенорешётка.

— В хуёнию, — огрызнулся Алексей. — Ты взял задаток? Нужен и расчёт. Или ты думаешь, что вояки с тебя свой янтарь обратно не стребуют?

— Я жить хочу, — гнул Тарас. — Я сам отдам задаток, на хуй он мне, мёртвому?

— Завали хлебало.

— Тебя никто старшим не назначал, — поддержал коллегу дядя Коля. — Покажи-ка документ, в котором написано, что в случае гибели начальника группы ты принимаешь полномочия!

— Вот мои документы! — Шульга развёл руками. — Я здесь бил зверьё ещё в те времена, когда у тебя на баб стояло. Кочай бренчать, как хуй в бидоне! Надо дело делать.

— А где печать? — осведомился Тарас.

Шульга подпрыгнул, словно пружина разогнулась, и врезал со всей силы в мясистый нос. Тот с хрустом сломался, Тарас осел на землю, но сразу встал, вытирая усы ладонью. Дядя Коля отступил на пару шагов. Шульга тряхнул кулаком.

— Ничего личного, — сказал с улыбкой. — Чисто рабочий момент.

Он оглядел консервы, нет ли новых признаков бунта. Затем взял майорскую рацию, думая, как связываться с его коллегами и что говорить. Возвращаться в карьер Алексей не собирался, он мысленно уже построил заново на годы вперёд свою жизнь и был готов даже пуститься в бега, лишь бы не долбить проклятый мрамор. Вдруг рация сама завибрировала в руке.

— Соло, приём! — сказала рация.

— Соло вне радиуса, — ответил Алексей. — Несчастный случай на охоте. Группу веду я.

Рация замолчала.

— Приём, — добавил Шульга.

— Кто говорит? — спросила рация другим уже голосом.

— Хуй в пальто, — ответил Шульга. — Нужна амуниция, чтобы выполнить задачу.

— Есть возможность взять объект живьём? — спросила рация.

— А если мёртвым? — уточнил Алексей.

— Тогда нужен труп целиком, — ответила рация после паузы. — Но оплата минимальная. Труп мы сами можем.

— Значит живьём. Этот зверь — то, о чём ты и мечтать не мог, — сказал Шульга. — Он принесёт тебе погоны генерала.

На том конце замолчали. «Вдруг погоны в хуй ему не впёрлись, — подумал Шульга, — может есть уже…»

— Так что вам надо? — уточнила рация. — Приём?

Шульга оглядел враждебные, настороженные лица консервов, и перечислил всю необходимую снарягу.

— Янтарь умножь на два, расценки изменились. — добавил он. — Не ссы, генералом станешь — отобъешь поболее.

Чтобы прочувствовать ценность свободы, сперва надо её потерять. Зато по обретению — как горло спиртом обожжёт и не будет яства слаще. Алексею казалось, что свобода особо полнокровна именно здесь, среди мхов и папоротников, сосен и секвой, бесконечная и сытая. Она ворвалась ему в грудь запахом смолы и прелой хвои, зудом гнуса и птичьим пением, щекотала лицо дождевыми каплями и лапками случайной букашки, и он не собирался отпускать эту свободу в самом зените.

Но пьеса пошла по драматическому сценарию изначально и сворачивать с него не собиралась. Он как раз укладывал майорскую рацию в собственный рюкзак, когда услышал характерный щелчок за спиной.

Сан Саныч стоял с майорским огнестрелом в руке и целился ему в грудь.

— Ты с дуба рухнул? — спросил Шульга насмешливо. — Хочешь в главари?

— Я ухожу, — просто сказал Саныч.

— И куда ты пойдёшь, чудила? — заговаривал зубы Шульга, размышляя, как действовать.

— Подальше отсюда.

Дядя Коля двинулся, и тут же грянул выстрел, разрывная пуля ушла в траву, под ноги вохровцу, и тот снова замер.

— Вторая пуля в того, кто шевельнётся, — сказал Саныч, пятясь, и не сводя с товарищей чёрного глазка, готового плюнуть смертью. — Ебал я в рот такие именины.

— Ты же сам погибнешь! — воскликнул Шульга.

— Я с приблудой, — Саныч кивнул на рюкзак, — не погибну. Я иду назад.

— А мы?

— С волками жить… — произнёс Саныч.

— По волчьи выть, — закончил Шульга и пожал плечами.

«Пиздоватая действительность, а ведь хотелось по хорошему, — думал он, мрачно глядя, как съябывает его надежда выйти в благодетели. — Но ведь не выходит по-хорошему с вами, как ни старайся…»

Он мог достать пистолет и сыграть в ковбойскую дуэль, стрелял Шульга давно, со всего подряд, и точно знал, что меток, но всё ещё надеялся, что Саныч опомнится и вернётся. Единственный из консервов, кто был ему симпатичен. Но этого не произошло — вскоре Саныч скрылся в гиблом лесу.

— Очень жаль, — сказал Шульга, и с пульта, оставшегося в его распоряжении, отключил приблуду.

Глава 19. Жуже

Баю-баюшки, бай-бай,

Спи, зверёнок, засыпай.

Придёт вкусный дурачок,

Сунет в пасть твою бочок.

Сунет в пасть твою бочок

И нажмёт на кадычок…

Баю, баю, не боюсь,

Зубки остренькие — кусь!

В бок я лапками упрусь -

Рёбрышко парное — хрусь!

Баю-баюшки, бай-бай,

Потихонечку глотай.

Не спеша грызи, зверёк,

Есть ещё окорочок.

Баю-баюшки, баю,

Дурачок уже в раю,

Потому что в твою пасть

Посчастливилось попасть.

А-а-а-у-у-у…

* * *

В колдовство, привороты и сглаз Женька не верил, зато верила его мама. Женьке казалось, что для человека с высшим образованием, пусть и лингвистическим, предрассудки такого рода неприличны, потому что на поверку у любой потусторонней и необъяснимой магической хрени находились простые и естественные причины, кроме, пожалуй, двух загадок.