Дневник метаморфа

Зато рыбнадзорный катер и в самом деле оказался зверем. Новый, мощный, со всех сторон закрытый и защищённый, с пуленепробиваемым стеклом, которое можно было лихачески откинуть, чтобы ветер бил в лицо на полной скорости. На нём Женька с удовольствием рассекал по озеру. Под сидением он спрятал электронный альбом-рисовалку, если время позволяло и бумажной работы не накапливалось, дрейфовал и рисовал закаты, рассветы, рыбацкую шхуну, водопад и кремниевую скалу с одинокой хилой сосенкой, торчащую посреди озера… Рисовать почти разучился, пришлось заново вспоминать утерянные навыки и набивать руку.

Особенно полюбилась Жене тихая затока с юго-восточной стороны, с открытым песчаным берегом. Там смастерили небольшой причал, к которому крепился катер. С причала Женька по тропинке уходил на нулевую точку, а оттуда — в отдел. Тишь да гладь, да Божья благодать, да мелкие цефалоты в воде за камышами. Эти красивые, похожие на цветы хищные создания размером с мяч ловко охотились на стрекоз и даже мелких пташек. Хап! И нет больше воробья, переваривается. Кувшинки цефалотов с их яркими, тёмно-розовыми створками, Женька тоже рисовал, свесив с причала ноги, да поглядывая, не плывёт ли щетинозуб, огромный сом или крокодил. Что удивительно, рептилий в озере не водилось. Не только их, ни единого крупного хищника поблизости он ни разу не встречал. Порою сканер фиксировал большую рыбу и зверей наподобие ксенобобра, но бобровых колоний Женька тоже не наблюдал, а если бы нашёл, то поставил бы охранные метки — Ручей следил за экологией и балансом.

Чудесное место! Оставалось надеяться, что Женька не приволок с собою неприятности, как еврей — кипу…

Сохраняя бдительность, он поднял голову и осмотрелся. Портрет получился хуже пейзажа, может потому, что рисовал Женька Наташу, всё-таки очень она ему нравилась. Пахла, что-ли, по-особому, хуй её знает.

«Хуй, да не твой» — всплыла фразочка Жуля, и он с досадой отложил электронный альбом.

— Пс, — негромко сказала кочка за ближайшим растопыренным цефалотом с арбуз размером.

Хорошо, что Женька положил рисовалку, иначе уронил бы с причала в воду как пить дать, вместе с готовыми пейзажами и непохожей Наташей. От неожиданности он поджал ноги и вытаращился, как идиот.

— Евген, hey, how you doing? — гнусаво сказала кочка, подвигала пышными белыми усами и превратилась в звериную голову с короткими ушками и чёрным кожаным носом.

Женька вскочил, в прыжке выхватывая парализатор, но в воде ничего больше не было. И никого. Впрочем, круги расходились, значит, ему не померещилось! Он стал рассматривать озеро в прицел, руки подрагивали. Нервы стали совсем ни к чёрту из-за суеты последнего времени, хотя на серебряного монстра голова не походила — морда была короткой и круглой, как у выдры. Может, это их фиксировал сканер?

— Ты как психолога прошёл? — негромко раздалось из-под причала, снизу. — Всякий раз оружие хватаешь, когда слышишь «как дела»?

— Ты кто такой? Ты что такое?! — гаркнул Женька так, что уши заложило.

Он пытался высмотреть зверя, но не видел в дрожащей тёмной воде.

— Опять крича-ат, — заныл голос, — кругом эти крики…

— Покажись!

— Дай слово, что не выстрелишь…

Оно было общительным, это животное. На безумно жестокого и жадного до плоти мутанта не походило, но до сих пор казалось сложной комплексной галлюцинацией. Опуская и пряча в кобуру парализатор, Женька ответил:

— Ладно. Не выстрелю.

Крупная тень с широким хвостом скользнула под водой и вынырнула поодаль, на прежнем месте, за цефалотом. Усатая и бородатая голова уставилась на него глазами-пуговками. Женька молчал, в недоумении рассматривая невиданного прежде зверя. В нём не было ничего антропоморфного, больше всего животное напоминало выдру, если бывают говорящие выдры.

— Ну что, узнал? — спросило оно.

— Нет, чёрт побери! — воскликнул Женька. — Более того, я думаю, что слишком мало ходил к психологу, нужно взять дополнительные сеансы!

— Ой, блядь, — морда саркастически скривилась, — начинается…

Женька где-то слышал этот шутливый тон, причём не раз…

— Ладно, — он выставил вперёд обе руки, демонстрируя безоружность и благие намерения. — Докажи, что ты не глюк.

Говорящее животное задумалось.

— Помнишь, как ты возил ручейную группу на зачистку колыбы? — наконец произнесло оно.

Меньше всего на свете Женька рассчитывал услышать это и теперь офигел страшным фигом. Зверь не только его имя знал…

— Ещё рогач напал на грузовик, — продолжило животное. — Вы с напарником его грохнули. А потом, в колыбе, ты возмущался, что пишется нечестный протокол.

— Помню… — пробормотал Женька. — Ещё бы, такое забыть…

Мысли в его голове лихорадочно метались, цепляясь за те или иные обрывочные идеи.

— Я попросил сфоткать меня на фоне рогача, — сказал зверь снисходительно. — И я писал протокол о заражении грибком. А ты орал, как праведная целка, дескать, не грибок людей убил, а мозгоеды.

Челюсть у Женьки отвисла.

— Коля? — еле выдавил он. — Ты же погиб в лаборатории?!

— А тело вы нашли? — с ухмылкой спросил зверь, подплывая к причалу и жмурясь.

— Что… Как… — промямлил Женька.