Дневник незначительного лица (Самое смешное)

мог быть, и к своему удивлению увидел, что это Борсет, торговец молочным товаром, пьяный и нахальный. Завидя меня, он крикнул, что скорее сдохнет, чем снова свяжется с чиновником из Сити — игра не стоит свеч. Я, держа себя в руках, ему заявил с достоинством, что, на мой взгляд, чиновник из Сити очень может оказаться джентльменом. Он отвечал, что рад это слышать, и пожелал узнать, случалось ли мне такого видывать, а дескать ему лично не случалось. Уходя, он так хлопнул дверью, что чуть не вышиб веерное стекло; я услышал, как он грохнулся, споткнувшись о скребок, и порадовался, что не убрал его. Едва он ушел, я сообразил, как великолепно мог бы его отбрить. Но это ничего, запомню для другого случая.

7 АПРЕЛЯ.

Ввиду субботы я имел в виду придти домой пораньше и кое-что подправить; но двое наших начальников отсутствовали по болезни, и домой я попал только к семи часам. Там меня поджидал Борсет. Днем он трижды приходил, чтобы извиниться за свое вчерашнее поведение. Он объяснил, что в понедельник не мог воспользоваться своим законным выходным, и отгулял его вчера. Он меня умолял принять его извинения и фунт свежего масла. В конце концов, он, по-моему, приличный малый; так что я заказал у него немного свежих яиц, оговорив, что желательно, чтобы на сей раз они таки были свежими. Как бы нам не пришлось в конце концов покупать новые лестничные дорожки; старые узковаты, не достигают с обеих сторон до краски. Кэрри предполагает, что проще было бы расширить полосу этой краски. В понедельник посмотрю, удастся ли подобрать такой цвет (темно-шоколадный).

8 АПРЕЛЯ.

Воскресенье. После службы викарий возвращался с нами вместе. Я послал Кэрри отворить парадную дверь, которой мы пользуемся только в самых выдающихся случаях. Отворить ее Кэрри не сумела, и мне пришлось отбросить все приличия и вести викария ( чье имя, кстати сказать, я не разобрал) к боковому входу. Он споткнулся о скребок и порвал себе снизу штанину. Что крайне неприятно, ибо Кэрри не могла же вызваться чинить ее в воскресенье. После обеда пошел соснуть. Прогулялся по саду и приглядел дивное местечко для посева горчицы, кресс-салата и редиса. Вечером опять ходили в церковь: возвращались с викарием вместе. Кэрри заметила, что он в тех же самых брюках, только зачиненных. Он мне предлагает разносить блюдо для пожертвований, что считаю я высокой честыо.

Глава II

Торговцы и скребок докучают по-прежнему. Тамм слегка надоел своими жалобами на запах краски.

Я отпускаю одну из самых удачных шуток в своей жизни. Радости садоводства. Маленькое недоразумение между Таммом, Туттерсом, мистером Стиллбруком и мною. Сара выставляет меня идиотом перед Туттерсом

9 АПРЕЛЯ.

Утро начал плохо. Мясник, услугами которого мы решили не пользоваться, пришел и поносил меня самым неприличным образом. Сначала он стал меня унижать и объявил, что не нуждается в моих заказах. Я всего-навсего сказал:

— Из-за чего ж тогда вы кипятитесь?

И тут он разорался во весь голос, так что могли даже услышать соседи:

— Тьфу на тебя! Хе-хе! Я таких, как ты, могу дюжинами скупать!

Я захлопнул дверь и дал понять Кэрри, что во всем этом виновата она целиком и полностью, но тут раздался дикий стук в дверь, и притом такой, будто вот-вот ее высадят. Это был все тот же негодяй мясник, заявивший, что поранил ногу о наш скребок и намерен немедля подать против меня судебный иск. На пути в город зашел к Фармерсо-ну, скобянщику, и дал ему заказ удалить скребок и поправить звонки, посчитав, что не стоит из-за таких мелочей тревожить домохозяина.

Домой пришел усталый и озабоченный. Мистер Патл и, художник и декоратор, тот, что нам прислал свою визитную карточку, объявил, что не может подобрать краску к ступеням, ибо в ней содержится индийский кармин. Сказал, что полдня убил, бегая по разным лавкам. Лучше он целиком перекрасит лестницу. Это совсем ненамного дороже нам станет; если же он будет стараться подобрать, едва ли выйдет что-то путное. И ему и нам ведь лучше, чтоб работа была сделана на совесть. Я согласился, хоть чувствовал, что поддаюсь на уговоры. Посадил горчицу, кресс-салат и редис, а в девять часов лег спать.

10 АПРЕЛЯ.

Зашел Фармерсон, чтоб лично заняться скребком. Кажется, он человек вполне приличный. Говорит, что обычно сам не занимается такими мелочами, но готов потрудиться ради меня. Я поблагодарил его и отправился в город. Возмутительно поздно позволяют себе являться некоторые молодые чиновники. Троим я даже объявил, что если мистер Джокер, наш начальник, об этом узнает, то их могут и уволить.

Питт, молоко на губах не обсохло, у нас без году неделя, ответил мне.

- А вы-то чего кипятитесь!

Я уведомил его, что имею честь уже двадцать лет служить в нашей канцелярии, на что мне было нагло отвечено: