Джером Клапка Джером

Дневникъ паломника

Предисловіе

Нсколько мсяцевъ тому назадъ одинъ изъ моихъ друзей говоритъ мн: — Отчего вы не напишете серьезную книгу? Не мшало бы вамъ заставлять публику шевелить мозгами.

— Да хватитъ ли меня на это? — спрашиваю.

— Попытайтесь, — былъ отвтъ.

Вотъ я и попытался. Это серьезная книга. Поймите меня. Эта книга образуетъ вашъ умъ. Въ этой книг я разсказываю о Германіи — по крайней мр все, что мн извстно о Германіи и о представленіи Страстей въ Оберъ-Аммергау. Разсказываю и о другихъ вещахъ, — только не все, что знаю, дабы не раздавить васъ своими знаніями. Я хочу просвщать васъ помаленьку. Когда вы прочтете эту книгу, мы можемъ начать сызнова и я разскажу вамъ еще кое-что. Но еслибъ я выложилъ разомъ вс свои свднія, то могъ бы утомить васъ, набить вамъ оскомину и стало быть не достигъ бы своей цли. Итакъ я излагаю предметъ въ легкой и увлекательной форм, стараясь заинтересовать даже легкомысленныхъ молодыхъ людей. Они не должны замтить, что ихъ поучаютъ уму-разуму: въ виду этого я насколько возможно постарался скрыть отъ нихъ, что это очень серьезная и полезная книга. Я хочу оказать имъ добро безъ ихъ вдома. Я хочу всмъ вамъ оказать добро: образовать вашъ умъ и заставить васъ шевелить мозгами.

Что вы подумаете, прочитавъ эту книгу, — я не желаю знать, право не желаю.

Для меня достаточное вознагражденіе — сознаніе исполненнаго долга и процентъ изъ барышей, вырученныхъ отъ продажи книги.

Понедльникъ 19

Мой другъ Б. — Приглашеніе въ театръ. — Скверный обычай. — Мечты будущаго путешественника. — Какъ описать высокимъ слогомъ свою родину. — Пятница — счастливый день. — Паломничество ршено.

Мой другъ Б. явился ко мн нынче утромъ и спросилъ, поду ли я съ нимъ въ театръ въ слдующій понедльникъ.

— О, да! разумется, старина! — отвчалъ я. — Вы достали ордеръ?

Онъ отвчалъ:

— Нтъ, ордеровъ не даютъ. Мы заплатимъ за входъ.

— Заплатимъ! Заплатимъ за входъ въ театръ! — воскликнулъ я въ изумленіи. — Какой вздоръ! Вы шутите?

— Милйшій, — возразилъ онъ, — неужели вы думаете, что я сталъ бы платить, еслибъ можно было попасть даромъ? Но устроители этого театра не имютъ понятія о «билет на право свободного входа», — непросвщенные варвары! Ихъ нисколько не тронетъ ваша принадлежность къ пресс; они не интересуются прессой; они знать не хотятъ о пресс. Не стоитъ обращаться къ режисеру, потому что у нихъ нтъ режисера. Если вы хотите, чтобъ васъ впустили, — извольте заплатить. Если не хотите платить, — васъ не впустятъ: таковъ ихъ обычай.

— Милый мой, — отвчалъ я, — какой скверный обычай! Да, что же это за театръ? Видно, я никогда не бывалъ въ немъ.

— Должно быть, — отвчалъ онъ. — Это театръ въ Оберъ-Аммергау, — первый поворотъ налво отъ станціи Оберъ, въ пятидесяти миляхъ отъ Мюнхена.

— Гмъ! неблизкій путь! — замтилъ я. — Такому захолустному театру не слдовало бы важничать.

— Онъ вмщаетъ семь тысячъ человкъ, — отвчалъ мой другъ Б. — и биткомъ набитъ при каждомъ представленіи. Первое представленіе будетъ въ слдующій понедльникъ. Подете?

Я подумалъ, заглянулъ въ записную книжку, увидлъ, что тетка Эмма прідетъ къ намъ въ субботу и останется до пятницы, разсчиталъ, что если я уду, то вроятно не встрчусь съ нею и стало быть не увижу ея въ теченіе еще нсколькихъ лтъ, — и ршилъ хать.

Правду сказать, меня соблазнилъ не столько театръ, сколько поздка. Сдлаться великимъ путешественникомъ всегда было моей задушевной мечтой. Я былъ въ восторг, еслибъ могъ писать въ такомъ примрно род:

— Я курилъ мою благовонную гаванну на залитыхъ солнцемъ улицахъ стараго Мадрида и втягивалъ дкій вонючій дымъ трубки мира въ жалкомъ вигвам дальняго Запада; и прихлебывалъ мой вечерній кофе подъ молчаливою снью палатки, между тмъ какъ спутанные верблюды щипали скудную траву пустыни; и глоталъ жгучую водку свера, между тмъ какъ олень жевалъ свой кормъ въ хижин рядомъ со мною, а блдные лучи полунощнаго солнца играли на снгу; я чувствовалъ на себ огонь блестящихъ глазъ, сверкавшихъ на меня съ окутанныхъ чадрами, подобныхъ привидніямъ, лицъ въ узкихъ улицахъ древней Византіи, и съ улыбкой отвчалъ (что конечно не длаетъ мн чести), на вызывающіе взоры черноглазыхъ двушекъ Іеддо; я бродилъ тамъ, гд «добрый» Гарунъ аль-Рашидъ пробирался ночью, переодтый, въ сопровожденіи своего врнаго Мезрура; я стоялъ на мосту, гд Данте поджидалъ прославленную Беатриче; я плавалъ на водахъ, носившихъ трирему Клеопатры; я стоялъ на томъ мст, гд упалъ Цезарь; я слышалъ шелестъ роскошныхъ платьевъ въ салонахъ Парижа и бряцанье бусъ, обвивающихъ черныя шеи красавицъ Тонгитобу; я изнемогалъ подъ жгучими лучами солнца Индіи, я замерзалъ въ снгахъ Гренландіи, я видлъ вокругъ себя дикія орды Африки, я засыпалъ, завернувшись въ походное одяло, подъ тнью гигантскихъ сосенъ Сверной Америки, за тысячи миль отъ центровъ человческой жизни.

Б., которому я излагалъ свои мечты этимъ капризнымъ слогомъ, возразилъ, что тоже впечатлніе можно произвести, описывая мсто своего постояннаго жительства.