Дневник посла

– Несомненно, вы имеете в виду наш престиж на Балканах, наш религиозный долг защищать своих кровных братьев, свою историческую и священную миссию на Востоке? Но это же романтическая, вышедшая из моды химера. Никто здесь, по крайней мере ни один мыслящий человек, теперь не принимает всерьез этот беспокойный и полный самомнения балканский люд, в котором нет ничего славянского. Они всего лишь турки, получившие ошибочное имя при крещении. Мы обязаны дать возможность сербам терпеть наказание, которое они заслуживают. Что им было до славянского братства, когда их король Милан сделал Сербию австрийским владением? Это всё, что касается причин происхождения этой войны!

А теперь поговорим о выгодах и наградах, которые она нам принесет. Что мы надеемся получить? Увеличение территории. Боже мой! Разве империя его величества еще не достаточно большая? Разве мы не обладаем в Сибири, Туркестане, на Кавказе, в самой России громадными пространствами, которые все еще остаются нетронутой целиной?.. Тогда каковы те завоевания, которые манят наш глаз? Восточная Пруссия? Разве уже у императора не слишком ли много немцев среди его подданных? Галиция? Она же полна евреями! Кроме того, как только мы аннексируем польские территории, входящие в состав Австрии и Пруссии, мы сразу же потеряем всю русскую Польшу. Не совершайте ошибку: когда Польша обретет свою территориальную целостность, она не станет довольствоваться автономией, которую ей так глупо пообещали. Она потребует – и получит – свою абсолютную независимость. На что мы еще должны надеяться? На Константинополь, на Святую Софию с крестом, на Босфор, на Дарданеллы? Это слишком безумная идея, чтобы она стоила минутного размышления! И даже если мы допустим, что наша коалиция одержит полную победу, а Гогенцоллерны и Габсбурги снизойдут до того, что запросят мира и согласятся с нашими условиями, – то это будет означать не только конец господства Германии, но и провозглашение республики повсюду в Центральной Европе. Это будет означать одновременный конец царизма! Я предпочитаю умалчивать относительно того, что может ожидать нас в случае принятия гипотезы нашего поражения.

– К каким же практическим выводам вы приходите?

– Мои практические выводы заключаются в том, что мы должны покончить с этой глупой авантюрой, и как можно скорее.

– Вы понимаете, что я не могу поддерживать вашу критику русского правительства за то, что оно выступает в защиту Сербии. Но вы утверждаете, что оно несет ответственность за начало войны. Это не ваше правительство хотело войны, и не французское или британское правительства. Я могу гарантировать, что три правительства честно делали всё возможное, чтобы спасти мир на земле. В любом случае, сегодня вопрос состоит не в том, чтобы выяснить, можно или нельзя было избежать войны, а в том, чтобы добиться победы. Ибо выводы, к которым вы сами пришли, допуская предположение о нашем поражении, настолько ужасны, что вы не смеете упоминать о них! Что же касается вашего пожелания «скорой ликвидации этой глупой авантюры», то эта идея, услышанная из уст такого государственного деятеля, как вы, меня только удивляет. Разве вы не в состоянии видеть, что гигантская битва, в которую мы вовлечены, является смертельной дуэлью и что компромиссный мир означал бы триумф Германии?

С недоверчивым видом он ответил:

– Итак, мы должны продолжать сражаться?!

– Да, до победы.

Он слегка пожал плечами. Затем, после минутного колебания, продолжал:

– Боюсь, господин посол, что вы верите определенным необоснованным слухам и считаете, что мною руководят недобрые чувства к Франции; именно этим объясняется всё то, что вам не нравится в сказанных мною словах.

– Если бы я верил, что вы испытываете недобрые чувства по отношению к Франции, особенно в данный момент, то я бы, господин граф, не принял вас у себя; во всяком случае, я бы давно прекратил нашу беседу.

Всё, что я знаю, так это то, что вы негативно относитесь к политике Антанты.

– Да, но всегда был сторонником союза с Францией.

– При том условии, что этот союз был бы доукомплектован союзом с Германией.

– Я признаю это.

– А как насчет Эльзас-Лотарингии? Как это укладывается в рамки вашей комбинации?

– Трудность с решением этой проблемы не казалась мне непреодолимой. Во всяком случае, я никогда бы не пожертвовал союзом с Францией ради союза с Германией, и я предоставлял убедительное доказательство этому.

– Вы имеете в виду то, что случилось в Бьёрке между императором Николаем и императором Вильгельмом в июле 1905 года?

– Да, но это та тема, в отношении которой я обязан хранить молчание… Вы не будете возражать, если я спрошу вас, что вам известно об этом?

– Наша информация об этом событии очень неполная, и, учитывая интересы самой Антанты, мы не старались уточнить полуконфиденциальные данные, которые мой предшественник, господин Бомбар, получил от вас.