Дневник последнего старца Оптиной пустыни

— Теперь мне понятно,— сказал он,— как наши тела после всеобщего воскресения мертвых будут прозрачны.

— Почему же это тебе стало понятно? — спросила его жена.

— Вот,— отвечал он,— я гляжу на стекло и думаю: ведь стекло прозрачно, тогда как его составные части: земля, уголь и др. — вовсе не имеют этой прозрачности. Поэтому и тело человека, обратившееся по его смерти в прах и землю, может по Божию велению, восстать в ином, нетленном, светлом виде.

12 января. Понедельник

Недавно Батюшка рассказал мне следующее:

— Я в гимназии учился хорошо, шел первым по классу. Были у нас тогда полугодовые репетиции. Я сдал все хорошо и, приехав домой, размышлял о том, что я буду читать, вообще строил в своей голове различные планы, ибо свободного времени было около двух недель: с 24 декабря по 7 января. Пришел, сел за стол. Передо мной лежала бумага. Я беру перо и пишу: "Возрождение". Что такое? Какое возрождение? и начинаю писать далее: "Давно, в дни юности минувшей"... А было мне тогда всего пятнадцать лет.

ВОЗРОЖДЕНИЕ

Давно, в дни юности минувшей,

Во мне горел огонь святой;

Тогда души моей покой

Был безмятежен, и живущий

В ней Дух невидимо хранил

Ее от злобы и сомненья,

И силой чудною живил.

Но жизнью я увлекся шумной;

Свою невинность, красоту,

И светлый мир, и чистоту

Не мог я сохранить, безумный.

И вихрем страстных увлечений

Охваченный, я погибал...

Но снова к Богу я воззвал

С слезами горьких сожалений,

И Он приник к моим стенаньям

И мира Ангела послал,

И к жизни чудной вновь призвал,

И исцелил мои страданья.

Не чудно ли это? Мне было всего 15 лет, а я написал вперед всю мою жизнь.

Сегодня с увидел на столе это стихотворение. Батюшке его кто-то прислал в количестве ста экземпляров, из которых я, с благословения Батюшки, взял два.

16 января Пятница

13 числа я занимался с Батюшкой вечером до 12 часов ночи, а 14-го — до 10 часов, а с 10 до 12 часов мы беседовали.

Много было сказано, не упомню всего. Но что-то святое, великое, высокое, небесное, божественное мелькнуло в моем уме, сознании во время беседы. Беседа коснулась духовной монашеской жизни, смирения, и высота смирения как бы чуть-чуть показала себя моему внутреннему человеку. Батюшка для выяснения монашеской жизни взял пример из жития св. Иоанна Дамаскина. Батюшка передал мне известную историю отсечения и исцеления его руки. Затем Батюшка начал говорить:

— Когда Дамасский калиф увидел, что над Иоанном совершилось чудо, то уверовал в Бога, познал невинность Иоанна и предлагал ему прежнее место при дворе своем. Но Иоанн отказался и просил только одного, именно: чтобы пустили его в иноческую обитель. Делать нечего, и калиф отпустил его.

Тогда Иоанн отправился в обитель св. Саввы. Приходит и объявляет о своем желании посвятить себя иноческой жизни. Его, конечно, принимают и отдают в послушание старцу. Старец, принимая его, спрашивает:

— Зачем ты пришел сюда? Ты ищешь чудных откровений, видений, высших таинств? Нет, еще рано, ты недостоин. Сначала тебе надо приобрести смирение.

Иоанн же отвечает:

— Одного ищу я — спасения души своей.

— Да, сначала тебе надо приобрести смирение и послушание.

— Я на все готов.

— Так хорошо. Вот тебе послушание: не смей отселе ничего писать.

Иоанн ничего не возражал и перестал писать, хотя и нелегко ему это было, ибо он не мог писать и в защиту св. икон. Наконец, он не вытерпел и написал чин погребения, который полностью принят церковью и до сих пор совершается нами. Тогда старец сказал Иоанну:

— Так. Ты ослушался. Иди и чисти за это везде отхожие места.

Иоанн смирился и пошел исполнять новое послушание и, вероятно, немалое время исполнял его.

Так как же вы полагаете? Старец по глупости и грубости наложил на Иоанна таких два тяжких послушания? Великая мудрость была у старца. Смысл всего становится ясным из первых слов, которые сказал старец, принимая Иоанна. Он поставил смирение выше всего, ибо оно поставляет имеющего его выше всех. Св.отцы называют смирение ризою Божества. Смирение — первое условие спасения: только им мы и можем спасаться.

Далее Батюшка, насколько помню, в связи с этим говорил:

— Путь унижений, смирения и терпения — тяжел. Многие за него брались, решались идти им и не выдерживали. Хотел идти этим путем и еп. Игнатий Брянчанинов и не выдержал. Ведь он был и в Оптиной. Хотя он и считается наставником современного монашества, ибо желающий понять сущность монашества в настоящее время без его сочинений этого сделать не может (его сочинения дают ясное понятие об иночестве), а все-таки он не Арсений Великий. Правда, святой, а все же не Арсений. У нас сохраняется предание, что Батюшка о. Лев сказал про еп. Игнания Брянчанинова:

— Если бы пошел иным путем, то он был бы второй Арсений Великий.

17 января. Суббота