Дневник призрака

Шторм усиливался. Снизу доносился разъяренный рев уже сильных и мощных волн. Кроме того, ветер принес ледяной холод, от которого стыла кожа, как в самые студеные морозы. Когда мужчина поднялся наверх, у него болели и слезились глаза.

Но мужество его было вознаграждено. Перед ним выросли деревянные ворота монастыря, обитые листовым железом. Разглядев у запертой калитки небольшой колокол, мужчина дернул за старенькую, вытертую веревку. Раздался пронзительный звон. Человек стал ждать.

Через время калитка отворилась, и в щель выглянул монах, возраст которого в темноте определить было невозможно.

— Простите, я путник. Сбился с дороги, — заговорил купец. — Вы не могли бы впустить меня переждать непогоду? Я слышал, у вас есть странноприимный дом.

— Как ты добрался сюда? — отозвался монах.

— Морем, на лодке.

— Заходи, сын мой, — монах отворил калитку пошире, и мужчина ступил на вымощенный каменными плитами двор.

Только во дворе монастыря, освещенном тусклыми масляными фонарями, стало видно, что отворивший калитку монах сгорблен и стар. Он провел прибывшего к дощатому двухэтажному дому недалеко от ворот. Завел в комнату на первом этаже с очень скудной обстановкой — кроме простой деревянной кровати, стола, табуретки, там ничего больше не было. На стене висело огромное распятие, вырезанное из дерева. А единственное окно комнаты выходило на запертую церковь. Заведя гостя в жилище, старик-монах удалился.

Дверь отворилась, оторвав купца от созерцания всего этого. На пороге появился высокий монах средних лет с окладистой черной бородой. На черной рясе ярко выделялось серебряное распятие, блеснувшее в свете керосиновой лампы, стоящей на столе.

— Добро пожаловать, сын мой! — Монах остановился в дверях, сурово глядя на ночного гостя. — С какой целью в наших краях?

— Я купец, сопровождаю товары на корабле. Меня ждут деловые партнеры в Одессе. Но начался шторм, и корабль изменил курс в открытое море. Я попросил высадить меня на берег, чтобы не терять время. Меня привезли на шлюпке. А товары мои через несколько дней придут в порт.

— Откуда ты узнал про нас?

— Моряк рассказал. Советовал переждать непогоду.

— У тебя есть документы?

— Вот, — порывшись в саквояже, мужчина протянул монаху бумаги — паспорт и подорожную.

— Стефан Теутулов, — по слогам прочитал монах, — подданный Австро-Венгерской империи. Постоянное место жительства — Вена.

— Все верно. Но я много путешествую, — сказал мужчина.

— Вижу, бывал уже в наших краях.

— Да, несколько раз.

— Прости за предосторожность, но мы хотим знать, кого впускаем в свои стены. Лихих людей вокруг много, — сурово проговорил монах.

— Я понимаю, — кивнул мужчина.

— Что ж, ночь можешь переждать здесь. Ты наверняка голоден. Кухня уже закрыта, но хлеб и воду тебе принесут.

— Сколько я вам должен, святой отец?

— На свое усмотрение. Мы не берем денег с тех, кому оказываем милость.

— Я богатый человек. Я вам заплачу.

— Воля твоя. Но у меня есть одно условие.

— Я внимательно слушаю.

— Ты католик, так?

— Да, я принадлежу к Римской церкви.

— Это не имеет значения, — покачал головой монах. — Мы радушно принимаем у себя всех нуждающихся. Однако условие такое — ты не должен расхаживать по территории монастыря. До рассвета ты обязан находиться в своей комнате. Выйти сможешь только после утренней молитвы.

— Я с радостью лягу в кровать и засну, и никуда не буду выходить! — горячо воскликнул прибывший. — Я пережил штормовую ночь в открытом море, потом опасный переход на лодке в темноте. Все, что я хочу, только лечь в кровать и закрыть глаза. Вам не о чем беспокоиться.

— Хорошо, — кивнул монах, — мы не любим непрошеных гостей там, где мирянам путь запрещен.

— Вам не о чем беспокоиться, — повторил мужчина с убежденностью.

— В твоей вере завтра праздник Всех Святых, — сказал монах, и глаза его недобро блеснули, — эту ночь лучше провести в четырех стенах.

— Я слышал о чем-то подобном, но не интересовался подробно. Я коммерсант, а не теолог. И я не любопытен.

— Спи с миром, сын мой.

Развернувшись, монах ушел. Мужчина подошел к окну, из которого отчетливо просматривался двор перед церковью, думая увидеть фигуру выходящего от него монаха. Однако он не появился. Значит, монах продолжал находиться здесь, в здании.

Дверь снова отворилась. Молодой монашек поставил на стол кувшин с водой и глиняную миску с большим куском хлеба.

— Я хотел спросить, когда утренняя молитва, — обратился к нему мужчина.

Монашек показал жестом, что он немой, и быстро вышел. Чувствуя себя не в своей тарелке, купец сел на кровать.

Глава 2

Ночь с 31 октября на 1 ноября 1827 года, Одесса, Свято-Успенский патриарший мужской монастырь.

За стеной послышались шорохи, еле различимое бормотание, которое, впрочем, быстро стихло. Скрипнула деревянная кровать.