Дневник тайных пророчеств

- Вы Евгения Гранович? - негромко сказал он. - Я о вас наслышан. Позвольте представиться - Яков Григорьевич Блюмкин.

Лицо Жени вытянулось от удивления.

- Вы? - недоверчиво проговорила она. - Блюмкин? Но вас ведь расстреляли семьдесят лет назад!

Старик улыбнулся:

- И тем не менее я жив. Пока жив, - добавил он и перевел взгляд на Рашидова.

- Что ты намерен делать? - сухо поинтересовался Фарук Маратович.

- Остановить тебя, - ответил старик.

Рашидов покачал головой:

- Ты не можешь. Я ждал этого дня много лет. Я потратил половину своего состояния, чтобы сделать этот день возможным!

- Моего, - грубо и презрительно проговорил старик Блюмкин. - Моего состояния! Будь проклят тот день, когда я отдал тебе все, что имею. Ты обманул меня, Фарук!

- Ты знал, на что идешь, когда подписывал бумаги.

Бесцветные водянистые глаза старика вспыхнули, как два куска льда.

- Возможно, ты прав, - сказал он. - Но теперь это не имеет значения. Все кончено, сынок. Сейчас я прикажу Костолому разбить твои колбы и пробирки и уничтожить генетический материал.

- Ты не сделаешь этого! - выкрикнул Рашидов. - Не сделаешь!

Старик усмехнулся и мягко поинтересовался:

- И кто мне помешает?

- Я! - ответил ему высокий голос.

Костолом быстро обернулся, но в то же мгновение тонкая стальная нить впилась ему в горло. Костолом покачнулся, захрипел и попытался схватиться пальцами за нить. Раздался противный свистяще-лязгающий звук - голова Костолома отделилась от плеч, с глухим стуком упала на бетонный пол и покатилась по этому полу, как голова библейского гиганта Олоферна.

Стройная девушка в черном плаще и белом платке-хиджабе отбросила окровавленную проволоку, презрительно посмотрела на голову Костолома и отшвырнула ее от себя носком ботинка.

- Фатима! - облегченно выдохнул Рашидов. Лицо его просияло. Но на смену радости тут же пришло недовольство. - Где ты была так долго? Почему позволила им войти?

- Ты сам велел мне обойти дом, - спокойно ответила девушка. - Я не заметила, как они вошли.

Рашидов досадливо поморщился.

- Ладно, что случилось, то случилось. - Он повернулся к генетикам и зычно объявил: - Господа, пора продолжить работу! У нас мало времени!

Генетики, тихо переговариваясь и испуганно косясь на бородатую голову, валявшуюся в углу зала, вернулись к своим рабочим местам. Фатима посмотрела на распятого на хирургическом столе дьякона, снова повернулась к Рашидову и коротко спросила:

- Он останется жить?

- Кто? А, ты про дьякона. - Рашидов пожал плечами. - Не знаю, я еще не решил.

- Он должен умереть, - сказала Фатима сухо. - Он все знает и расскажет. Он должен умереть.

- Ты уже пыталась его убить, - напомнил Фарук Маратович. - Тогда, в ресторане. И не смогла. Пусть пока полежит, а я придумаю, что с ним сделать. Приглядывай за стариком. Он очень хитер.

Старик Блюмкин стоял посреди лаборатории, опершись на трость, и мрачно смотрел на сына.

- Фарук, подумай еще раз, - хрипло и жалобно попросил он. - Еще есть время остановиться. Ты хочешь произвести на свет чудовище!

- Чушь, - презрительно обронил Рашидов. В глазах антрополога заплясали дьявольские огоньки. - Я обеспечу ЕМУ второе пришествие! - торжественно проговорил он. - Благодаря мне сбудется величайшее пророчество! И ты мне не помешаешь, старик.

Блюмкин хрипло вздохнул и, отставив трость, тяжело опустился на пол. Рашидов отвернулся от него и направился к генетикам. Прохаживаясь вдоль лабораторных столов, он то и дело поглядывал на часы и вполголоса поторапливал ученых. Впрочем, те и без его замечаний работали с удвоенным усердием. Движения их были быстрыми и точными, голоса звучали звонко и взволнованно. Это были движения и голоса людей, одержимых своей работой, вложивших в нее всю свою душу.

Фатима посмотрела на Рашидова, затем перевела взгляд на Женю и усмехнулась сухими тонкими губами. Затем быстро подошла к ней и достала из кармана скотч.

- Что ты собираешься…

Договорить Евгения не успела. Кусок скотча плотно заклеил ей губы. Осталось только мычать, что Женя и проделала, но без особого успеха. Фатима пристально посмотрела ей в глаза и проговорила тихим ледяным голосом:

- Я убью твоего друга. А ты будешь смотреть.

Она выпрямилась и быстро зашагала к хирургическому столу, на котором лежал отец Андрей. Генетики уже взяли у дьякона кровь и срезы кожи и оставили его в покое.

Фатима остановилась возле стола и бросила взгляд на Рашидова. Тот был целиком поглощен работой. Она быстро что-то вытащила из кармана плаща. Лезвие ножа ярко сверкнуло в свете операционной лампы. Фатима склонилась над дьяконом и приставила лезвие ножа к его горлу.

Женя застонала и забилась на полу. Фатима обернулась и посмотрела на нее торжествующим взглядом.

- Смотри, - проговорила она одними губами. - Сейчас он умрет. И ты это увидишь.

Фатима повернулась к дьякону и надавила на рукоять ножа, вонзая лезвие ему в горло.