Дневник. Том V. 1863–1864. Все и во всем Бог. Возлюби ближнего твоего, как самого себя

Исповедую Тебе, Судие Праведнейший [263] и Человеколюбие, грехи мои: нарушил из человекоугодия и чревоугодия пост; из человекоугодия смеялся, забыв Тебя; объелся; опился; жадничал; усумнился призвать имя Твое пред столом. Очисти, Господи, грехи моя и не помяни, по множеству милости Твоея и щедрот Твоих (Ср.: Пс. 50, 3, 5, 8), — и

научи мя творити волю Твою (Пс. 142, 10). Дай мне благодать — отказываться от званых, похоронных обедов, особенно в пост.

Молясь Богу, надо всегда представлять себе Его бесконечное величие, поклонение Ему тысячей тысяч и тмы–тем [264] Ангелов небесных и святых, — также Его вездесущие и всеведение; Его бесконечную благость, правду и святость.

Молись — не торопись, спокойно, чувствуя сердцем истину каждого слова.

Когда называешь в молитве Пресвятую Деву Богородицу Пресвятою, Пречистою, Пренепорочною, Преблагою, — то представляй, что самое существо Ее есть Святость вечная, непоколебимая, неизменная, невообразимая, неудобозримая и ангельскими очима [265]. То же и о всех Ангелах и святых помышляй, то есть что существо их — святость и благость.

Хорошо с вечера не есть: лучше чувствуется молитва; сердечнее, с сокрушенным сердцем молишься; а то как сытый молишься — слова молитвы как будто в тину какую ложатся и действия не имеют.

Скупец, жалея чего‑либо ближнему, заблуждается сердцем (Ср.: Евр. 3, 10) в том отношении, что общее достояние считает только своим — дары Божии считает своею исключительно собственностию, не любит ближнего, как себя^у, считая его чем‑то чуждым себя, далеким от себя, и наконец беззаконно и противуестественно прилепляется сердцем к праху, ценя его дороже ближнего и забывая, что вся земля

покорена человеку со всем, что наполняет ее (Ср.: Пс. 8, 7). — Да будет единство между нами! Все земное станем считать чуждым и далеким от себя! Будем помнить, что все для нас — Господь, Отец наш Небесный. Как сами любим щедроты Божьи и человеческие, так и сами будем щедры к другим.

Изумительно мы самолюбивы и скупы: себе в стакан чаю, например, внакладку кладешь сахар по три кусочка и более и пьешь два или три стакана, и нипочем: а слугам дать по три кусочка всего — жаль. Тьфу, какое отвратительное самолюбие! Или опять — сам пьешь внакладку — ничего; частые гости или родственники пьют внакладку — беда: сердце рвет. Какая привязанность к праху! Какое надеяние на прах и воду. — Какой недостаток любви к ближнему, для коего — все.

Если нужно будет, у меня и сапоги не износятся, и одежда не раздерется, хотя и долго буду носить их, — за то, что я нищих людей Божиих помню и питаю их. — Надо помнить, Чьи это овечки. Хозяин их — Творец и Господь неба и земли (Ср.: Иудифь, 9, 12), Господь и Отец Ангелов и человеков.

Прекрасное дело — покрывать любовию погрешности ближнего против нас и не вменять их. Добро побеждает зло и располагает врагов наших тотчас в нашу пользу.

Всегда считай за великое счастие беседовать в молитве с Господом или с Пречистою Госпожою Богородицею, или с Ангелами, или со святыми человеками — и с радостию, да и с трепетом благоговения молись им всегда, памятуя, с Кем ты беседуешь, нечистый и ничтожный червь.

Яко Твое есть Царство и сила и слава

(Мф. 6, 13) — а не наша. Мы сами хотели бы царствовать с своими страстями, то есть поставить все на своем; на свою бы силу, а не на Твою надеялись, своей бы искали славы, а не Твоей, — но это желание в нас бесовское. Мы должны все покорить Твоей воле; искать во всех делах Твоей силы и делать все для Твоей славы. Вся во славу Божию творите (1 Кор. 10, 31).

ПРЕД ИВЕРСКОЮ БОЖИЕЮ МАТЕРИЮ ЧИТАТЬ КАНОН ОДИГИТРИИ.

Тяжек грех, когда на злобу отвечает кто‑либо злобою, но несравненно тяжеле, когда кто на нежную любовь и ласки отвечает злобою и раздражительноетию сердца. Это близко к злобе Иуды, который за любовь к нему Господа платил злобою и наконец заключил предательством. На любовь и ласки надо отвечать посильною любовию и ласками и не утомляться ими; чистая любовь — дыхание Духа Божия, и озлобляться на любящего значит озлобляться на Самого Духа Любви.

Есть такие жадные люди, которым есть не хочется, а едят. К ним принадлежу и я, окаянный, алчный пес.

Какая благодать, какой мир, простор, какое веселье бывает на душе у меня, когда я умеренно ем и пью, когда, например, с вечера ничего не поем, а только напьюсь чаю, да и утром только немножко перекушу белого хлеба! Какая ясность на душе! Как удобно о имени Господни я борюсь с сопротивными силами и как удобно побеждаю их! Каким потоком льется с языка и сердца речь моя в классе! Как я свободен с моими учениками! — Златое воздержание! Ты совершенно развязываешь мне руки! Пребудь со мною! А то привычка жевать да щекотать вкус одолевает меня! Я все еще ребенок, хоть давно достиг мужеских лет. — Господи! Помоги!