Читаем Дневник транссексуалки. Хроники пикирующей пациентки: операция №2. Мордашка полностью

Дневник транссексуалки. Хроники пикирующей пациентки: операция №2. Мордашка

Эти Дневники могут раздражать и отталкивать, могут восхищать и притягивать. Здесь есть преодоление и упорство, искрометный юмор и самоирония. И бесценный опыт… Но самым значимым является тотальное описание осознанного проживания своей жизни. Когда мы не прячемся от тяжелых ситуаций, не стремимся проскочить сложные момент. А работаем с ними, исследуем и проживаем в полную силу. Автор поднимает вопросы: а как мы проходим через сложные времена? Способны ли открыться всему, что с нами происходит? Готовы ли исследовать и не обесценивать моменты своей жизни? И, наконец, в тексте есть страсть к жизни. А именно это делает нас живыми.

Лада Преображенская

Публицистика / Здоровье и красота / Дом и досуг18+



Рецензия моей подруги, писателя Евгении Монастырской

«Дневник транссексуалки: мордашка» Ладочки Преображенской – необычный текст. Кого-то он может раздражать и отталкивать, кого-то восхищать и притягивать. Здесь есть и преодоление, которое вдохновляет. И упорство, с которым героиня идет к своей цели. И искрометный юмор, и самоирония. И, наконец, бесценный опыт, который наверняка так важен для многих транссексуалов.

Но для меня в первую очередь самым значимым является описание осознанного проживания своей жизни. Это тотальное проживание: когда мы не прячемся от тяжелых ситуаций, не стремимся проскочить сложные моменты с «завязанными глазами». Не бежим от неприятных ощущений. А работаем с ними, исследуем и проживаем в полную силу.

Здесь важен опыт погружения: соприкосновение со своими страхами и надеждами. Способность пристально вглядываться в себя и в окружающую действительность. И искусство принимать.

Текст рваный, нервный, неровный. Но таково самоощущение героини, которая проходит через операцию, наркоз и врачебные манипуляции и находит в себе силы с предельной точностью фиксировать своё состояние. При этом она сохраняет непосредственность ребенка, который живо интересуется происходящим, удивляется, грустит, радуется.

Внимание к деталям делает описание живым и цепляющим. Искренность и эмоциональность вовлекают читателя. Честность по отношению к себе и своим переживаниям вызывает уважение.

Это будет интересно не только людям, которые планируют трансгендерный Переход, не только тем, кто идет на пластическую операцию в силу различных причин. Текст поднимает вопросы: а как мы проходим через сложные времена? Способны ли открыться всему, что с нами происходит? Готовы ли исследовать и не обесценивать моменты своей жизни?

И, наконец, в тексте есть страсть. Страсть к жизни. А именно это делает нас живыми.

Спасибо Ладочка, описание такого опыта – бесценно.

С теплом, Евгения Монастырская.

Лирическое отступление (вместо предисловия)

Итак, я подошла к заключительной главе моих нынешних хроник второй комплексной операции. Пластических операций (5 штук сразу), если кто не читал мои предыдущие посты. Но на фото как раз-таки я ДО операций, и почти без мейка (макияжа). Какая есть.

… А зачем я это вообще пишу? Иногда и сама не знаю. "Тут представляется совсем простая штука; хотели кушать – и съели Кука"! Хочется писать – вот и пишу… Просто потому, что веду дневник транссексуалки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное