Дневник Тринадцатого императора. Часть 7

Кажется, мне удалось содрать лакированную обёртку с Горчакова, он уже вполне нормальный человек, который не вполне может управлять своими эмоциями, да и Александра Сергеевича он искренне уважал и любил.

— Лучше вашего батюшки, покойного Александра Николаевича на этот вопрос трудно ответить, как известно это ему принадлежат слова: «Ну, так вот теперь знают автора анонимных писем, которые были причиной смерти Пушкина. Это графиня Нессельроде». — Лично моё мнение, я считаю, что всю эту про — иноземную мошку ваш дед — Николай I мог бы вымести из России, только моргнув Бенкендорфу! Одним махом!

Ну, наконец-то за многочисленными обёртками я увидел русского человека, вклад которого в нашу международную политику весьма значителен. Есть ещё в нем «порох в пороховницах», не каждый решиться помазаннику — Божьему вот так, правду в глаза выказать! Значит рано ещё менять канцлера! Это хорошо, потому что с людьми «напряг», нет ещё в государстве нужного количества специалистов.

— Вы знаете, Александр Михайлович, а ведь я с вами, пожалуй, соглашусь…. — Ладно, не будем о плохом, да и дед мой за неумеренное доверие к иноземцам наказан полной мерой. Надо жить дальше. Только сразу договоримся, когда мы в этом кабинете вдвоём, чтобы вы с себя всю эту дипломатическую шелуху сбрасывали и говорили, то что думаете, а не то что, по вашему мнению, Государь хотел бы услышать.

— Хорошо, Ваше Императорское Величество. Разрешите снова облачиться в профессиональную тогу?

— Облачайтесь, облачайтесь она вам сейчас пригодиться. Вот просмотрите, пожалуйста, это вам поручение, которое помимо визита шаха исполнить надо, не затягивая. — Александр Михайлович, надо этот документ надлежаще оформить и разослать, как только я дам «отмашку».

— Простите, что, что?!

— Подам сигнал, на отправку.

С этими словами я вручил канцлеру моей рукой переписанную, копию из блокнота «об отказе от условий Парижского мира», сопроводив её словами типа: «…вот набросал на досуге».

— Ваше Величество, позвольте мне с «этим» предварительно ознакомиться.

— Да, да конечно!

Сопение князя, раздавшееся через четверть часа, сообщило мне, что читка черновика закончена.

— Слушаю вас, уважаемый Александр Михайлович.

— Ваше Величество, вы полагаете, что Франция и Пруссия не будут возражать против этого документа?

— Да, об этом существует устная договорённость.

— Но Британия и Порта могут отказаться и выказать своё недовольство, а тут и до войны недалеко.

— Сами, в одиночку или в союзе с Портой они в войну не полезут, а бывшие союзники уже поняли, что их, их же руками и ограбили. Наполеон III, так мне прямо об этом и сказал.

— Это чрезвычайно рискованный шаг, Ваше Императорское Величество.

— Мужайтесь, дорогой граф. Наша с вами задача не подавать виду, что мы знаем о подготовке новой войны нашими «заклятыми друзьями». К сожалению, война обязательно будет, в Турции уже новый про-британски настроенный султан. Жалко людей и ресурсы, но новые мирные договора будут подписываться на наших условиях. Вам же их и подписывать придётся, так что вы с денонсацией статей работайте дипломатично, но жёстко. Не стесняйтесь! Сделайте упор на несоблюдение статей нашими противниками, а нас представьте как пострадавшую сторону.

— Ваше величество, но это как-то не очень красиво…. Я бы даже сказал, ну, в общем….

Моему министру явно не хватило слов для выражения, по отношению к существующим и будущим стандартным подходам британской дипломатии.

— Привыкайте дорогой граф, очень скоро это будет называться иначе. Дипломаты изобретут термин «двойные стандарты».

Бедный канцлер и кто это назвал его железным? Хотя по сравнению с «кисельвроде», действительно более твёрдым выглядит. Пора переводить тему разговора в более спокойное русло.

— Александр Михайлович, готовы уже ваши переговорщики к визиту шаха?

— Да, Ваше Императорское Величество. Все ваши предложения «обличены в дипломатические одежды», вот только переводчики с тюркского поздновато прибыли, но работают быстро и я думаю, что мы всё успеем сделать. Переводы текстов на фарси и французский уже завершены.

Эту мысль, сделать документы на четырёх языках мне «блокнот» подсказал. Тюркский для Насер-аль-Эддина — родной язык, но он не является языком дипломатии и государственным в Персии. Зато его хорошо наш гость понимает. Вот я и подумал, что сначала мы будем обсуждать наши дела с использованием его родного наречия. Мой славный помощник Авраамий Богданович, в своё время порекомендовал нескольких достойных людей для этих целей, жаль что они так поздно прибыли.

— Очень хорошо, будем считать, что с «персидской частью» нашего разговора мы закончили. Расскажите, пожалуйста, каковы наши успехи в Кабуле? Как себя чувствует эмир Афганистана Шер-Али-хан? Что делается и что сделано на перевалах Пешаварском, Кандагарском и Курамском? Я говорю не о военных объектах, а о формировании дружественных отношений с местным населением.