Дневник военных лет

Под Москвой больших операций нет. Итак, до зимы война не кончена; если под Москвой и Гитлер сложит свою голову, как Наполеон, это будет эффектно. Но трудно найти какое-нибудь логически вычислимое противоядие с его стороны против времени, которое он потерял. Правда, не зная фактов, нельзя и рассуждать, но все же до сих пор они не противоречили логике. Ноябрь еще может решить судьбу Москвы и, в частности, нашу, но судьбу войны, вероятно, он не может решить. Держать фронт в 3000 километров всю зиму, обеспечить коммуникации протяжением более, чем в 1000 километров, сдерживать кипение оккупированных стран, воодушевлять свое измотанное население, ждать к лету атаки англичан и их господства в воздухе, встряхивать пустеющие баки с бензином — все это задачи, решить которые Гитлеру нелегко. Этот великий, несомненно, человек близок к гибели в такой же мере, как и к победе по меньшей мере. Правда, еще имеются газы и бактерии, но это все же тактические, а не стратегические средства. История не простит бедняге, если он сорвется, а он, по справедливости, заслуживает почтения безотносительно к его идеям. Но как мы оплатим заем Америке и каков будет наш строй в случае победы (англичан) — сказать трудно.

По случаю праздника — у нас пироги. Интересно, сможем ли мы устоять (не говоря о бомбах) до восстановления, кто бы им ни занялся.

Видел поэта Васильева, вернувшегося из Казани. Узнал от него о смерти Е. Зозули, Долматовского, Острового, Клягина. Говорит, что погибло и много других писателей, которые были в писательской роте, посланные летом на фронт. На вопрос о том, как живут в Казани, он ответил, что живут и в Казани, и в Ташкенте ужасно и что, для того чтобы рассказать об этом, не хватает эпитетов. Взята толстовская Ясная Поляна. В прошлом году, летом, мы туда ездили на автомобиле всей семьей и жили в толстовском саду три дня. Все очень ярко помнится; большое впечатление производил дом Толстого: столовая, кабинет. Теперь немцы там пьют чай. На кладбище, недалеко от дома, была могила, на которой было написано: “здесь покоится прототип Анны Карениной”. Наступление немцев на Тулу шло со стороны Косой горы. Как-то отпустив шофера к сестре в Тулу, мы поехали назад без него. Машину вела Соня и после небольших приключений благополучно нас довезла, поэтому я хорошо помню тамошние косогоры и хорошо представляю себе, как шли там немецкие танки. Куда-то девалось семейство Тепловых, которых я туда устроил. Интересно, что опять затихли японцы. Очевидно, до взятия Москвы они не хотят воевать, а немцы таинственно молчат перед ударом, но, логически рассуждая, эта задержка не может быть для них выгодной. Будем ждать событий.

8 <ноября>

Тишайший день — ни одного выстрела. В газетах — фото Молотова, который по “гог” был арестован, Буденного, который по той же “гог” — ранен, и речь Тимошенко, который, по тому же источнику, убит своим же генералом. Я, кажется, не записывал, что, когда начались бомбардировки Москвы, то рассказывали со всеми подробностями, что командир немецкой эскадры был сбит, хотел застрелиться, был ранен, отправлен в больницу, и там выяснилось, что это был Леваневский, который вместо гибели на полюсе оказался в Берлине. При этом то, что бомбардировки стали слабее, объясняли тем, что немцы лишились Леваневского…

В Москву возвращаются кое-кто из тех, кто уехал 16. По газетам немцы продолжают скапливать резервы под Москвой. То, что нет налетов, может быть, объясняется снегопадом, который испортил аэродромы. Ленинград с выходом немцев на Свирь окружен совершенно, и ему грозит голодная смерть. Немцы так же легко могут отрезать Мурманск и даже выйти на Архангельск, отвлекая нас жестикуляцией под Москвой, как это уже не раз бывало с нами, но все это не решит войны. Как бы англичанам не пришлось спасать Гитлера от России, устроив свержение Гитлера, демократические правительства, перемирие и т.п. Если не будет сокрушительного удара, зима несет немцам много неприятного. Остановка для них равна поражению, но сокрушения я не вижу. Сталин в своей речи обещал, что немцы лопнут через полгода-годик.

9 <ноября>