Дневники 1932-1947 гг

Через пару часов по коридору раздался неистовый крик Зины Ржевской: «Бронтман, бросай все, иди к Янтарову». Пошел. — «Поезжай немедленно на завод „Авиахима“. Там Ворошилов, Каганович и другие». Помчался, захватив фотографа Вдовенко.

Приезжаем, встречает секретарша директора Беленковича — Клавдия Алексеевна Липкина: «Слава Богу, везде вас искали! Догоняйте, он сейчас в таком-то цехе» Вместе с дежурным по заводу Слободским ринулись туда. Ворошилов вместе с нач ГУАП Л.М. Кагановичем, проф. А.Н. Туполевым и (вычеркнуто) осматривал новою машину завода. Он внимательно осматривал каждую деталь машины. Беленкович представил ему конструкторов Маркова и Скарбова. Военный приемщик Кузнецов, (вычеркнуто), непрестанно пикировались с Беленковичем по поводу отдельных деталей. Воршилов молчал, слушал, очень редко задавал вопросы. Он интересовался вопросом как удобно сидеть в этой машине, какая видимость, какое поле обстрела, удобно ли выкидываться. Беленкович приказал продемонстрировать скидывание бомб. Кто-то залез в машину, дал контакт. Бомбы остались на месте. Он снова взялся за контакт.

— Поздно, цель осталась позади, — засмеялся Ворошилов, — сейчас уже бесполезно сбрасывать.

Показали новый бензиновый кран «для умных людей» — говорит Беленкович.

— Нет, умные люди делали, — поправил Ворошилов, — а раньше делали дураки.

У него очень тихий голос, говорит он очень спокойно. Сзади кто-то поражается: наркому больше 50 лет, а какой свежий цвет лица, посеребрены только виски, блестящая выправка. Он чуть заметно прихрамывает, вернее чуть волочит ногу (вероятно, след ранения). Одет в форму, фуражку, светлое легкое застегнутое пальто с отворотами.

Пошли дальше.

Беленкович представил наркому Шевченко — «тот, который ходил на 11 км.» Шевченко стоял вытянувшись.

— Знаю. Как дела? — спросил Ворошилов.

Позднее, осматривая машину, на которой летал Шевченко, Ворошилов спросил его: «На какую высоту собираетесь еще?» Шевченко подумал: «Тысяч 14». Беленкович засмеялся «Мне он говорил 15. Значит — тысячу оставляет в запасе.» Засмеялся и Ворошилов.

Вышли на аэродром. Его развезло. Ворошилов вышел из машины и проваливаясь в снегу и лужах пошел к деревянному мостику впереди. Вылезли и другие. Машина с летчиком Калиншиным И.И. и диспетчером Слуцким поднялась в воздух, сделали два круга, прошли на полной скорости. Одновременно мимо прошел истребитель. «Быстро летает»- улыбнулся Ворошилов.

Летчики вернулись когда мы были в новом ангаре. Калиншин вытянулся перед маршалом.

— Машина мягкая, в управлении хорошая — доложил он.

— Скорость? Пробег? Работа тормозов? — спрашивал Ворошилов.

Затем он обратился к Слуцкому:

— Тесно или нет в задней кабине? Удобно ли стрелять? Обзор?

Затем он попросил Слуцкого сесть в пилотскую кабину.

— Откройте колпак! Закройте! Откройте! Закройте! — командовал он.

— А как вам нравится колпак? — обратился он к Шевченко. — Вы же на ней летали?

— Так точно, на ней! — ответил Шевченко — Я бы его немного переделал.

Беленкович представил инж. Щербакова.

— А, помню — сказал Ворошилов — Замечательная идея.

Ему рассказали о прошлых и сегодняшнем полете. Сообщили, что на «каланче» сидел Шевченко.

— Идет? — улыбаясь, спросил Ворошилов Володю.

— Хорошо идет!

— Не бросайте этого дела, у него большое будущее — сказал, прощаясь, нарком Щербакову.

Ворошилов дал несколько практических указаний Беленовичу, осмотрел другие машины и затем около часа участвовал вместе с другими приехавшими в техническом совещании у директора завода. Всего он пробыл на заводе больше трех часов.

Дали короткую заметку о посещении.

8 апреля.

Л.Берлин — Т. Иванова.

Хотел восстановить в памяти историю гибели Берлин и Ивановой. Они готовились к прыжку давно. Еще прошлым летом Люба говорила Хвату: «Когда же будет получено разрешение?!» Наконец, разрешение было получено. Берлин и Иванова начали систематическую тренировку. они учились затягивать точно, определять время падения, управлять своим телом в полете, выходить из штопора.

Встретившись как-то со мной в Доме Печати, Люба усиленно просила при звонках ей домой ничего не говорить о прыжках: «Мама не знает, не надо ее беспокоить. Она с ума сойдет.»

За несколько дней до прыжка — 19 марта — мы сидели за банкетом в Центральном аэроклубе (по случаю прибытия первого парашютного десанта, вылетевшего в Смоленск, там прыгнувшего и прибывшего обратно на лыжах.)

Рядом со мной сидел Хват, против Нина Камнева, Слепнев и Тамара Иванова. Она шутила и рассказывала о своих последних прыжках, смеясь отказывалась от предложения Слепнева поехать в ресторан.

— Снимите меня с пивными бутылками, — попросила она меня. Я щелкнул. Затем в кабинете снял группу (она, Слепнева, Шахт и еще кого-то). После, на аэродроме, она мне все время напоминала про этот снимок и просила обязательно ей отпечатать. Я обещал.