Дни крови и света

Храбрость уступила место дрожи. Нож выскользнул из рук, к горлу подступила тошнота. Сестра потянула Свеву за руку. Вокруг сгустились тени, небо заполонила бездна ангелов.

Раф зарычал. Свева посмотрела на сестру, Лель, Нур, протянувшую к дочери руки, и других капринов, стареньких гарткоров и сжала нож покрепче.

— Прячьтесь! — крикнула Свева, махнув в сторону валунов у подножия гор.

Все бросились прочь, а она осталась с Рафом.

«Надо же!»— подумала она. Сердце заполнил странный холод — и гордость. Все стало ясным и понятным. Убивать ужасно… Прежде она никогда бы не отказалась от возможности побежать. Она обожала бег. А теперь Свева не двигалась с места. Ей это нравилось. Они с Рафом переглянулись. Свева думала, что он прогонит ее, велит спасаться, но он не стал. Наверное, сообразил, что ничего из этого не выйдет, спасения нет, но, может… может, просто рад, что не остался в одиночестве. Он еще совсем мальчишка.

Свева улыбнулась Рафу. Они стояли плечом к плечу, почти у цели: в лощину долетали брызги водопадов. Однако шансов уйти живыми не осталось — беглецов накрыла тень ангелов.

Чудес не бывает.

Внезапно над вершинами деревьев показались темные точки. Свева не верила своим глазам. С виду фантомы намного страшнее ангелов, и если бы она видела их впервые, то перепугалась бы до смерти.

Точно так же ее спасители освободили невольничий караван, и при свете дня Свева немедленно их узнала: вот грифон, снявший с нее оковы, а рядом — быкокентавр, освободивший сестру… Рогатого красавца, вручившего Свеве нож, с ними не было.

Пятеро повстанцев ураганом ворвались в ряды серафимов.

О землю глухо стукнули тела убитых ангелов.

Раф повернулся к Свеве.

— Я знал, что они вернутся. Я знал, что они нас не бросят! — воскликнул он. — Свева, беги. Догоняй остальных. Позаботься о них и передай, что я попрощался. Удачи! — Раф вздохнул, коснувшись ее плеча когтистой лапой.

— Но как же ты?

— Я давно искал повстанцев, хочу сражаться вместе с ними, — объяснил Раф.

И он сражался вместе с ними.

И погиб вместе с ними, у подножия гор.

И его вместе с ними свалили в кучу.

И сожгли.

42

Счастливчик Зири

— Пойдем, — сказал Азаил. — Делать тут больше нечего.

Больше? Они так ничего и не сделали, не отыскали ни одной возможности помочь: слишком много солдат Доминиона, слишком много открытого пространства. Акива сокрушенно покачал головой. Может, его ночные полеты и предупредили химер об опасности, может, кто-то успел укрыться в горных пещерах. Этого Акива никогда не узнает. В памяти осталось лишь то, что он сегодня видел, хотя об этом лучше бы забыть.

Небо ясное и прозрачное. Чистое. Пожары еще не добрались сюда, лишь местами над лесом поднимались тонкие струйки дыма. С высокого утеса все видно как на ладони: кроны деревьев, луга, залитые солнцем реки, струящиеся среди холмов, словно потоки чистого света. Горы и небо, рощи и ручьи — и мерцающие огоньки: эскадры Доминиона поджигали леса. Мириады брызг с горных водопадов оседали вокруг мягкими облаками. В туманном влажном воздухе огонь разгорался плохо.

При виде такой красоты казалось, что кровопролития не было, но черные стаи падальщиков свидетельствовали об обратном.

Стервятники чуяли кровь издалека, жадно слетались к добыче. Крови было пролито много.

— Вот и наши птицы, — подавленно заметил Акива.

— Надеюсь, хоть кому-то удалось спастись, — понимающе кивнул Азаил.

Акива не сразу сообразил, что брат произнес это в присутствии Лираз. Сестра покосилась на них и молча отвернулась к заснеженным вершинам.

— Говорят, через них не перелетишь, — сказала она. — Ветер слишком сильный. Там могут выжить только буреловы.

— Интересно, чтотам, за горами? — полюбопытствовал Азаил.

— Может быть, там отражение нашей стороны? Если тамошние серафимы тоже загнали своих химер в пещеры, то беглецы встретятся посередине и поймут, что нигде в мире нет безопасного места. Счастливого конца не будет.

— А может, за горами нет никаких серафимов, и там химер ждет счастливый конец, — с преувеличенным оптимизмом предположил Азаил. — Без нас.

Лираз резко повернулась к ним, и недавняя отрешенность сменилась ожесточением.

— Похоже, вы больше не хотите быть нами, — гневно заявила она, переводя взгляд с одного брата на другого. — Думаете, я ничего не замечаю?

Азаил поджал губы и посмотрел на Акиву.

—  Яхочу быть нами.

— Я тоже, — ответил Акива. — Всегда хотел.

Однажды, в небе другого мира, Акива не дал им напасть на Кэроу и наконец признался, что много лет назад полюбил химеру и мечтал с ней о другой жизни. На Карловом мосту он очень надеялся, что сестра его поймет. Может, ей трудно смириться с мыслью о гармоничном существовании с химерами, но хоть что-то должно найти в ней отклик, ведь Лираз — не слепое орудие убийства. Наверное, тогда Акива думал, что он единственный, кому надоело убивать. Оказывается, Азаил тоже устал. Много ли таких, как они?

— А еще я хотел, чтобы мы стали лучше, — добавил Акива.