Дни крови и света

— Я мечтал о другом, — сказал Бримстоун. — Собор возводили для молитв и венчаний, а не для воскрешений. Я и представить себе не мог, что он станет могилой.

Давным-давно Бримстоун, найдя огромную подземную пещеру, решил основать над ней город. Он мечтал… Он мечтал о многом, но в итоге собор веками служил тайной мастерской, где под сенью резных сталактитов на огромных каменных плитах просыпались фантомы и уходили на войну. Величавые своды знали только дым благовонных курений и магию хамс.

А теперь собор стал могилой.

— Не могилой, а гигантской кадильницей, — утешил друга Воитель.

В закупоренной кадильнице души хранятся вечно. Если пещеру запечатать, заблокировать вентиляционные шахты, обрушить винтовую лестницу и скрыть вход, то собор станет вместилищем, где спасутся тысячи душ.

— И все же собор превратится в склеп, — терзался Бримстоун.

— Ты же сам это придумал! — ответил ему Воитель. — Мне ли тебя убеждать? Друг мой, не мучай себя обвинениями. Да, мы проиграли войну, и легко решить, что все было напрасно. Веками, несмотря на бесконечное кровопролитие, химеры рождались, жили, любили и веселились. Наши земли были свободными, многие не ведали ни рабства, ни сражений. Многим выпало счастье вырастить потомство, дожить до глубокой старости. Мы даровали им эту жизнь, мы держались сколько могли. Друг мой, разве можно было сделать больше?

— А теперь наше время истекло.

— Да, — печально согласился Воитель.

Склеп или вместилище душ — не важно, этот выбор не для них. Ангелы не успокоятся, пока не отыщут Воителя и мага. Придется дать императору то, что он хотел. Бримстоун жертвовал собой ради мечты, осуществление которой зависело не от него.

— Ты уверен, что она вернется? — спросил Воитель.

Маг тяжело вздохнул. Неизвестно, сможет ли Кэроу вернуться в Эрец, ведь ее не готовили к подобным испытаниям. Бримстоун дал воспитаннице человеческую жизнь, надеялся, что Кэроу не придется разделить судьбу своего народа, терпя бесконечную войну и лишения. А теперь на ее хрупкие плечи легло неимоверное бремя. Ей вручили ключи от разрушенного королевства, передали тяжкую ответственность за души химер. Нет, Кэроу не отступит.

— Она вернется и воскресит их, — ответил маг.

— Ты дал ей подходящее имя. Кэроу, воистину надежда…

Они объявили жителям осажденного города о предстоящем выборе. Выбор оказался легким. Все знали, что конец близок. Жизнь химер висела на волоске: вражеские атаки, страх, голод и пламя, непрекращающееся пламя с небес. Все ждали неминуемой смерти, но им даровали возможность переждать тяжелые времена в стазисе. Конечно, в призрачную надежду верилось с трудом, но умирать, думая, что однажды возродишься, было несравненно легче.

Надежда легла на плечи Кэроу тяжким грузом: что делать, как найти островок мира там, где испокон века царят свирепые нравы, месть и ненависть? И пусть многочисленным армиям Воителя и Бримстоуна не удалось отстоять свободу, мечта влюбленных химеры и ангела, погибшая на эшафоте, упрямо указывала путь миру и надежде. Ведь со смертью ничего не заканчивается…

В собор спустились тысячи, представители всех объединенных племен. Величие и красота храма впервые открылись посторонним. Идущим на смерть. Народ все прибывал, становилось тесно, душно. Кто-то запел гимн, его поддержали остальные. Может, собор и стал им могилой, но их смерть была легка.

Жребий, выпавший на долю остальных, был жестоким, героическим. Остаться наверху пришлось многим. Если бы из Лораменди исчезли все химеры, серафимы заподозрили бы неладное. Ворвавшись в город, ангелы нашли, на ком выместить свою злобу — беженцы, старики, родители, потерявшие детей, жертвовали собой ради многих тысяч химер, принявших смерть в соборе.

Вооружившись этой вестью, а также парой клинков-полумесяцев и маленьким ножом, Кэроу вместе с Иссой отправилась на собрание. Во дворе очередные отряды готовились к отлету в Эрец, среди них и команда Амзаллага, на которого Кэроу очень надеялась.

До падения Лораменди у Амзаллага была семья, дети.

— Мы нанесем удар к северу от столицы, — говорил Тьяго. — Поселения ангелов плохо укреплены, охраны мало. В Империи не помнят, что такое война, потому что мой отец, занимаясь одной обороной, позволил клинкам заржаветь. А нам защищать нечего.

Дерзкое заявление Тьяго звучало упреком за проигранную войну, и химеры встрепенулись.

— Неправда! — возразила Кэроу, выходя из-под арки. — Нам есть что защищать.

Тьяго окинул ее обманчиво-благосклонным взглядом. Шеста ринулась сквозь толпу к непокорной подопечной.

— У нас есть выбор, мы можем спасти многих. — Кэроу повторила слова Акивы и устыдилась, хотя о том, что их недавно произнес Истребитель Тварей, никто из присутствующих не подозревал. Однако Акива оказался прав…

— Выбор? — скептически повторил Волк.

— Ты помнишь, о каком выборе мы вчера говорили? — прорычала волчица, схватив Кэроу за руку.