Дни Крови и Звездного Света

— Итак, — сказал Азаил, спокойно подойдя к Акиве, пока они ожидали приказа подняться в воздух. Сегодня они следовали за Ормеродом, их патрули были объединены, чтобы сопровождать Доминион, который уже отправился в путь.

— Что нам делать теперь, брат? Как думаешь, сегодня будет много птиц?

— Птиц?

Акива повернулся к нему. Они так и не поговорили о тех химерах в овраге.

«Должно быть, птица», — пришли они тогда к согласию, притворившись, что не видят народ, сгрудившийся прямо перед ними.

— Думаю, не особенно много, — ответил Акива.

— Нет. Наверное, нет, — Азаил положил руку Акиве на плечо и задержал ее там на мгновение. — Хотя, может быть, несколько.

Он обернулся, приближалась Лираз. Он перехватил ее, оставив Акиву наедине со своими мыслями.

Может быть стайка. Его настроение чуть поднялось.

Когда отдали приказ взлететь, он оставил свое отчаяние в лагере, положившись только на свою целеустремленность. Он не обманывался на счет того, что выдастся героический день. Это будет день смерти и ужаса, как и череда многих прошедших дней, слишком многих дней, и он — отступник-серафим (или теперь их было уже двое) — не смел надеяться, что спасет много жизней.

Хотя, может, несколько.

38

НЕИЗБЕЖНОЕ

Грохот кадил, стук зубов.

Пальцы Кару неутомимо порхали над подносами. Рассортировать, нанизать. Зубы, зубы. Человеческий, бычий. Нефритовый кристалл, железный. Зубы игуаны — словно пилы — кости летучей мыши. Рассортировать, нанизать. Когда она добралась до зубов антилопы, она присела и уставилась на них.

— Для кого они?

Кару вздрогнула и сжала зубы в кулаке. Она забыла о Тен на мгновение. Наблюдает. Волчица всегда наблюдает.

— Ни для кого, — сказала она и отложила их в сторону.

Тен пожала плечами и вернулась к своему заданию по смешиванию благовоний.

В Лондоне, в Музее естествознания, Кару задумалась на несколько секунд возле красивого орикса*, она проводила руками по длинным, остроконечным рогам, вспоминая, как это было — носить такой вес на своей голове.

— Ты могла бы снова быть Кирин, — сказала Тен, но эта мысль никогда Кару не заботила. Зубы антилопы были не для нее. Они были предназначены Зири, и она никогда не хотела забрать их себе. Ей казалось, возможно, это было суеверие, что подобные приготовления могли накликать его смерть. Это как копать могилу для того, кто еще не умер. Да, смерть была ожидаема, смерть стала обыденностью, но... не для Зири.

Везунчик Зири.

Удивительно, но он все еще был в своей первозданной плоти. Благодаря своей скорости, мастерству — везению, он был первым, кто мог сказать, что его еще никогда не убивали. И как бы не было глупо и лицемерно радеть за его «непорочность», Кару это делала. Он был последним из ее клана. Когда он вылетел на свое первое задание, маленький холодный ужас засел в ней, растворившись лишь тогда, когда она увидела, что он вернулся.

И вот теперь она снова ждала — просто, чтобы увидеть его и осознать, что на земле еще кто-то остался из Кирин, — но сейчас все было не так, как раньше. Сейчас она не понимала, как можно оттуда вернуться. Ее слова при прощании (единственные слова, которые она ему сказала) были такими жестокими, словно он был в них виноват. Будет ли у нее шанс сказать ему другие слова?

Рассортировать, нанизать. Зубы, зубы.

Прошли часы, ее страх возрос. Взошло солнце, оставляя многие часы позади. Еще не было такого вялого, жаркого и нескончаемого дня. Кару почувствовала себя старухой, когда упали сумерки. Снова и снова она ощущала зубы антилопы в своей ладони.

В конце концов, тогда в Лондоне, она засунула свои плоскогубцы в пасть ориксу. Она убедила себя, что это не накличет смерть на Зири, это просто способ подготовить себя к неизбежному. Умирали все солдаты. Может быть, в этот раз настал его черед. Она представила, как его душа вернется в кадило, в его истинную плоть (единственное воплощение Кирин во всем Эретце), брошенную где-то, поломанную и сожженную. И поняла, что справиться с этим не может.

Поняла, что есть еще одна вероятность: он вообще больше никогда не вернется.

Прим. переводчика: *Ориксы, или сернобыки — род из подсемейства саблерогих антилоп.

39

ИСПЫТАНИЕ НОМЕР ОДИН

На грунтовой дороге в южном Марокко со скрежетом остановилась машина, изрыгая из себя двух пассажиров с их рюкзаками. Потом она сорвалась с места, подняв облако пыли, и из нее раздался берберский клич удачи. Сусанна и Мик, кашляя, прикрыли лица. Когда гул двигателя смолк, а воздух прояснился, они смогли оглядеться. Они оказались на краю огромной пустоши.

Сусанна откинула голову.

— Святые угодники. Мик. Что за жуткие огни?

Мик посмотрел вверх.

— Где?

Она показала на небо — на все небо, а не в одну точку, — он дважды посмотрел туда и обратно на нее, прежде чем его взгляд остановился на ней и парень спросил:

— Ты имеешь в виду... звезды?

— Ничего подобного. Я знаю, как выглядят звезды. Они, словно пятнышки далекого космоса. А вот эти, они, совсем рядом.