Дни Крови и Звездного Света

Тен хотелось знать, что же она видела, поэтому она сообщила об этом Кару, и рванула вперед, пока Кару взяла своих друзей под локти и опрометью втащила их на бархан, практически поднимая их над землею в спешке.

— Что случилось? — требовательным тоном спросила Сусанна. — Кару, отвечай!

— Просто шагай, — ответила она, и к тому времени, когда они добрались туда, Ниск с Эмилионом опустили Зири на землю перед Тьяго. Крылья его безвольно поникли, и Волк опустился на колени, чтобы поддержать его. Кару была уже здесь. В ушах стоял гул, когда она искала источник крови, а кровь была по всему его телу. Откуда же она текла? Зири на коленях, голова опущена, руки плотно прилегают к телу, и ... что-то было не так с его руками. Они почернели от крови и искривлены, будто когти — о, Боже, что же случилось с его руками? — а когда он поднял лицо, и его лицо...

Кару втянула воздух.

Она услышала, позади нее закричала Сусанна.

Зири был белый как снег. Это первое, что бросилось Кару в глаза, но в остальном... это озадачивало... он был белым, но также серым, пепельно-серым — его подбородок, рот... его губы были черными, разбиты и покрыты коркой, и это даже было не самым худшим. Кару оглядела его всего и отпрянула назад.

Что они с ним сделали?

Ну, конечно. Конечно, как же иначе, они сделали с ним то же самое, что он проделывал с ними. Они вырезали на его лице точно такую же улыбку. Но он был все еще жив, несмотря на эту ужасающую улыбку. Он был... высечен плетьми. Истекающий кровью, белее белого. Он потерял много крови. Его глаза искали ее, и они нашли ее, и сосредоточились только на ней; он говорил только своими глазами, но она не могла понять, слов не хватало, было только ясно, что это очень важно.

Затем он упал вперед, а Тьяго подхватил его, но не прежде, чем один из его рогов вонзился в каменную плиту, раздался треск, похожий на выстрел, и кончик рога отломился. Тен бросилась вперед и взяла его под другую руку, и Зири безвольно повис между ними, когда они подняли его и понесли прочь. Кару схватила обломок рога — она даже не поняла зачем — и быстро двинулась вслед за Тьяго с Тен, махнув Сусанне с Миком следовать за ней.

— Подождите, — сказала она, когда Тьяго и Тен, подошли к двери башни, где спали солдаты. — Отнесите его в мою комнату. Я думаю... я думаю, я могла бы исцелить его.

Тьяго кивнул и двинулся в другую сторону. Тен последовала его примеру, Кару за ними, но вдруг почувствовала покалывание в затылке и обернулась. Она внимательно вгляделась вдаль. Девушка не увидела ничего, кроме развалин и детрита*; стена высилась, как ей было и положено, а звезды сияли. И более ничего.

Она повернулась и поспешила вверх по тропинке.

Акива рухнул на колени. Он практически не дышал, как увидел ее. Он хватал ртом воздух, а гламур его исчез, и если бы Кару все еще смотрела назад, то увидела бы его, его прекрасные крылья охваченные огнем и сыплющие искрами, словно раскаленные угли. Он находился не больше, чем в двадцати футах от нее.

От Кару.

Она была жива.

Вскоре, все остальные придут в движение и бросятся на него. Как земля, неожиданно появившаяся перед падающим с огромной высоты человеком. Это обрушилось на него и поразило в самое сердце, как это уже было однажды (место, окружение, ее слова; одно последствие привело бы к другому и разрушило бы его), но помимо этого, мир вздохнул по-новому, он был умиротворен и ярок, настолько ярок, что Акива понимал только одно и держался за это, и хотел только этим жить, и чтобы так было вечно.

Кару была жива.

Прим. переводчика: *детрит — скопление обломков породы, растительных или животных остатков, крупные наносы; россыпь горных пород; щебень; наносы; каменная дробь; обломки горных пород, животных или растений.

Однажды, давным-давно, в песчаном замке жила девушка. Она создавала

монстров, чтобы отправлять их сквозь дыру в небе.

48

УВЛЕКАТЕЛЬНЫЙ ГОСТЬ

— Капитан, мы нашли... кое-что. Сэр.

Иаил одарил разведчика злобным взглядом, который хорошо был известен солдатам. Капитан Доминиона, в отличие от брата, вспыльчивым не был. Его ярость была холодной, обдуманной. Она была безжалостной, но он никогда не терял контроль, даже во время самых ужасных деяний. Ему обязательно нужно было наслаждаться собой.

— Если я правильно понимаю, — сказал он мягко, — под словом «кое-что», ты имеешь в виду не мятежника?

— Нет, сэр, не мятежника, — разведчик смотрел куда-то мимо Иаила, на шелковую стену шатра. Была ночь и дул ветер. Складки шатра колыхал легкий ветерок, а свет от фонарей раскрашивал его в алые цвета, постоянно меняя, завораживая. Иаилу это было понятно; он и сам смотрел на них до тех пор, пока адъютант не разрешил разведчику войти, но он представить не мог, что тот тоже будет загипнотизирован. Иаилу показалось, что он просто не хочет смотреть капитану в лицо.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил он. Ему хотелось, чтобы это оказался один из мятежников — Кирин, который, что было невероятно, проскользнул сквозь его пальцы. Он не мог себе представить, что кто-то будет столь долго владеть его мыслями.

Но он ошибался.