Дни прощаний

– Да, пожалуйста, давайте, набрасывайтесь все вместе на несчастного лузера в компьютерных играх! – восклицаю я. – Конечно, Марс, ты играешь гораздо лучше, ведь у тебя это заложено генетически. Твой отец, кажется, служил на флоте?

Марс фыркает.

– Да, он был в составе морской пехоты в первую войну в Персидском заливе. И его наградили Бронзовой звездой и Пурпурным сердцем за какое-то дерьмо, о котором он не рассказывает. Только не пытайся сменить тему и заставить нас забыть о твоем позоре.

Блейк вскакивает и принимается вертеться, нанося удары по воздуху.

– Блэйд вопит: «Вот граната для тебя, и граната для тебя, и для тебя, и, конечно, не забудем о тебе!», – бормочет он преувеличенно монотонным голосом дошкольного воспитателя. И они втроем буквально заходятся от смеха.

– А что если Блэйду применить свои блестящие навыки в чем-нибудь еще? – спрашивает Марс, с трудом переводя дух.

– Например, стать официантом, – предлагает Эли.

– Сожрите мешок слоновьих задниц, ублюдки! – кричу я. Они воют от смеха.

Марс встает.

– Вот он стоит посреди ресторана, разбрасывая вокруг себя еду: «Вот роллы для тебя! И кофе для тебя! И мясной рулет для тебя! И…». – Он умолкает.

– Он не может вспомнить другую еду, – радуется Эли.

– Сложно на ходу вспомнить названия блюд, – откликается Марс. – Давай, назови мне какое-нибудь блюдо. Быстрее. Назови блюдо.

– Сэндвич с сыром, – тут же находится Эли.

– Назови еще, – отвечает Марс. – Еще. Быстрее. Назови другое блюдо. Любую еду. Давай. Быстрее. Назови еду. Живее.

– Гм… суп, – говорит Эли.

– Еще. Живее! – требует Марс.

– Гммммммм…

Мы смеемся до изнеможения.

Вот чем я занимался в это самое время в прошлом году. Не уверен, что это происходило за три дня до начала учебы, но примерно в это время.

Я иду среди деревьев, обливаясь потом, раздумывая о нависшей надо мной угрозе суда. Вспоминаю о Джесмин. И думаю, о чем буду размышлять во время тюремных прогулок. Но в основном я вспоминаю тот день, когда члены Соусной Команды смеялись все вместе. Один случай из многих, в котором не было ничего необычного.

Не могу понять, почему это воспоминание горит в моей памяти, словно факел, но это так.

* * *

Когда я возвращаюсь домой, от Джесмин все еще ни смс, ни звонка. Зато Даррену Кофлину как-то удалось разузнать мой номер и он оставил сообщение на автоответчике с просьбой прокомментировать то, что сказал судья Эдвардс. Я ничего не сказал родителям и не перезвонил ему. Да и что я мог бы ответить? Я очень надеюсь, что не попаду за решетку, хотя в глубине души убежден, что заслужил это. Я сожалею, что убил своих друзей. Очень сожалею.

Глава 8

На часах двадцать три тридцать, и я почти засыпаю, когда вдруг жужжит сотовый. Это Джесмин.

Прости, только получила твое смс. Весь день занималась. Все еще надо поговорить?

Я так торопливо набираю ее номер, что роняю трубку. Мне удается схватить телефон в тот момент, когда она ответила.

– Привет, – тихо говорю я.

– Привет, – отвечает она. – Как дела?

Я лежу на постели и закрываю ладонью лицо. Вздыхаю, и этот вздох звучит как стон.

– Охххх. Я схожу с ума.

– Почему?

– Ты слышала, что произошло?

– Нет.

– Ладно, отец Марса – судья.

– Крутой мужик?

– Именно. В общем, сегодня утром мама позвала меня, они смотрели новости. И по телеку выступал отец Марса и говорил, что потребует от окружного прокурора расследовать аварию и, возможно, предъявить уголовное обвинение. – Мой голос предательски дрожит в самом конце. Я уже плакал перед Джесмин, но не стоит брать это за правило в нашем общении.

– Что?! Постой… Уголовное обвинение? А что ты такого сделал? Ты ведь не застрелил их? Это просто бред.

Еще один человек, считающий меня невиновным. И очень важный для меня человек – единственный оставшийся у меня друг. Мое сердце начинает биться спокойнее, руки и голос перестают дрожать.

– Я не знаю, что меня ждет, – продолжаю я. – Мы собираемся на всякий случай посоветоваться с юристом.

– Если понадобится, я готова дать показания и сделать все что потребуется. Я буду чем-то вроде Возражения.

Я невесело смеюсь.

– Думаю, выдвигать протест могут только юристы.

– Мне все равно. Я хочу выразить свое несогласие.

– Да уж. Такова моя замечательная жизнь. Над чем ты работала сегодня?

Она вздыхает.

– Над ноктюрном Шопена, который хочу сыграть на прослушивании в Джуллиарде. Но не исключено, что я передумаю и выберу Дебюсси. Или займусь чем-то совершенно другим.

– Но как же ты можешь не играть Дебюсси, если ты умеешь играть Дебюсси? Ладно тебе.

Она смеется.

– Заткнись.

– А кто твой любимый композитор?

– О, прошу тебя. Почему бы тебе не спросить, какой у меня любимый палец?

– Какой у тебя любимый палец?

– Гмммм. Вообще-то, средний. Средний палец правой руки.

– Теперь понимаешь? Любимый композитор.