ДНИЩЕ: Отрывая лица

Мне даже почти не пришлось уворачиваться — его оружие попало мне между туловищем и рукой, точнее проехалось туда, потому что костюм вновь отразил скользящий удар. Когда это произошло, я прижал к себе лезвие предплечьем, а кистью вывернул его руку таким образом, что неожиданно он выпустил эфес. Не став удерживать оружие подмышкой, я поймал саблю правой рукой и тут же хлестнул ей по его левой руке.

Силы этого удара не хватило, так как рука не оторвалась. Видимо, сабля была туповата. Но со второго удара всё вышло как надо — рука отделилась от туловища. Когда бьёшь с целью отрубить руку — нужно учитывать несколько нюансов. Есть кости, которые напрямую мешают отделению, это я знаю как антрополог. Хотя, при дробящем ударе, а второй у меня вышел практически таковым, многие факторы теряют своё значение.

Монах без руки с удивлением посмотрел на то, как его рука отвалилась от него и туловище стало поливать всех вокруг кровью. Поначалу он даже не издал никакого звука — лишь смотрел то на свою руку, которая шевелилась на полу, на своих коллег, и на стремительно вылетающую кровь.

— Позволь, — сказал я ему, хлопнув по груди ладонью, чтобы он подвинулся.

Монах подвинулся, продолжая также безмолвно и в шоке смотреть за происходящим. Кровь попадала и на меня, но сейчас это было уместным. Когда враги видят меня в крови, многое меняется в их восприятии, и потому их действиями легче управлять. Собственно, подвинул я его для того, чтобы поскорее вытащить свой нож из головы монаха, который лежал лицом вниз.

Когда я наклонился, я, конечно, приглядывал за тем, что происходило вокруг меня. Монах с лапшой не на шутку рассердился и посмотрел на оставшихся монахов таким взглядом, что они разом вскочили со своих мест.

— Да погодите вы... — Сказал я, еле выдернув нож.

Он действительно застрял в кости и мне пришлось повозиться какое-то мгновение.

Естественно, ждать из них никто не стал, и вчетвером они тут же бросились на меня. Вот только и я не из тех, кто тормозит. Я уже понял, что ребята устраивали косплей черепашек-ниндзя, или что-то в этом роде, что у каждого из них была своя фишка и, конечно, своё оружие. В детали мне вдаваться было некогда и незачем. Поэтому, когда передо мной появился шест с лезвиями на концах, я тут же разрубил его пополам имеющейся саблей, а сам клинок направил точно в живот, чем оттолкнул первого.

От того, что был с двумя кинжалами я отпрыгнул, потому что с ним, предположительно, следовало повозиться. Дело в том, что короткое режущее и колющее оружие — не является орудием битвы. Это — орудие убийства. Поэтому его нужно было либо сразу вывести из строя, либо использовать его как убийцу своих. Он попробовал пырнуть меня, но я притянул за шкирку другого монаха, в руках которого был небольшой боевой топор.

Кинжалы его не задели — монах вовремя остановился. Однако, человек с топориком тоже быстро сориентировался и чуть было не ударил меня тупым концом оружия в висок. И всё бы у него получилось, если бы в этот момент я не отвёл его руку... Отрезая ему нос.

— А! — Вскрикнул он.

Я ударил его в живот, он споткнулся о тело лежащего первого нападавшего и по инерции укатился куда-то к деревянной клетке, откуда донёсся треск.

На шею мне накинули цепь. Горло сдавило, но я чувствовал, что для этого противнику пришлось серьёзно поднапрячься, возможно даже, что он на мне повис. Это был отличный момент, чтобы броситься на меня второму монаху с кинжалами.

— А-а-а! — Сдавленно заорал я.

— А-А-А!!! — Яростно закричал монах с кинжалами в ожидании того, что именно он станет фатальным героем.

Вообще я не хотел использовать здесь артефакты, потому что рядом была Мирта, и это было опасно. Но в этом случае я постарался быть предельно аккуратным. Я щелчком отправил светящийся камешек в рот кричащего монаха и добежало до меня уже тело без головы. Тем не менее, от кинжалов в руках обезглавленного тела всё же нужно было как-то увернуться, поэтому я подпрыгнул, опёрся на человека, который стоял за моей спиной и душил меня цепью, толкнул его вперёд, и дальше физика сделала всё за меня.

Обнявшись с телом без головы, монах с цепью и двумя кинжалами в боках рухнул на пол. Камень с лёгкостью впрыгнул обратно мне в ладонь.

Не теряя времени, я подбежал к монаху, которому всадил саблю в живот и вырвал из его мёртвых рук обе части шеста.

— Не подходи! — Крикнул монах, пытающийся остановить кровь, идущую прямо из его лица, на котором не было носа.

Я подбросил в воздухе обломки шеста, чтобы удобнее взяться за них, после чего последовательно, сначала один, а затем второй, вонзил их в каждое лёгкое этого монаха. На всякий случай я также посмотрел на монаха, которому отрубил руку. Тот сидел, прильнув к стене и безмятежно смотрел на нас. Кажется, он больше не замышлял ничего плохого.

Убедившись, что кроме меня и мужика с лапшой около клетки в живых более никого не было, я встал напротив него и размял шею, наклонив сначала в одну сторону, затем в другую.