До и после

Миссис Паттерсон была нашей престарелой соседкой и моей нянькой с самого детства. Не то чтобы я возражала провести с ней вечер время о времени в прошлом, но теперь я уже слишком взрослая для того, чтобы за мной «приглядывали», как выражалась миссис Паттерсон.

— С нами все будет в порядке, — сказала я, понизив голос. — Мы способны присмотреть за собой одну ночь. — Я многозначительно посмотрела на Фостера. — Так ведь?

Он не поднимал глаз от тарелки.

— Конечно.

Минуту все молчали.

— Фостер, понимаю, все происходит очень быстро, — сказала мама. — Мы не обсуждали это с Элизабет, но подумали, может быть, ты захочешь поехать с нами и увидеться с ней?

Фостер не раздумывал ни секунды.

— Не хочу пропустить игру.

— Но...

— Он не хочет пропускать игру, Кэт. — Папа накрутил пасту на вилку и посмотрел на Фостера. — Эта важная, да, приятель?

Фостер кивнул:

— Окружная.

— Окружная, — повторил папа, а затем послал маме такой же многозначительный взгляд, каким я только что смотрела на Фостера.

После ужина мы вернулись на диван, только на этот раз Фостер разложил на журнальном столике поле для «Монополии». Я смотрела, как он раскладывает яркие купюры. Он всегда был банкиром.

— Как так получилось, что ты не хочешь видеть свою маму? — Я не смогла придумать достойное вступление, поэтому просто пропустила его.

— Она не хочет меня видеть, — просто ответил Фостер.

— Ты этого не знаешь.

— Не знаю? — Выражение его лица не изменилось, но он прижал карточки «Общественной казны» немного сильнее, чем необходимо.

— Может быть, это было бы хорошо для... завершения. Или вроде того.

Фостер только покачал головой, но когда поднял глаза, они подозрительно блестели.

— Это что-то вроде тайной шутки, Дев. Тебе не понять, потому что с тобой такого не случалось. Ты никогда не поймешь.

После некоторой паузы я прочистила горло.

— Ну... я бы хотела понять.

— Нет, ты не поймешь.

— Ты знаешь, что я имею ввиду.

Секунду он смотрел на меня, а затем кивнул:

— Да. Спасибо.

33

Мне не особенно хотелось в школу, но понедельник наступил и прошел без лишнего шума. Я ждала, что Стэнтон Перкинс попытается напасть или на Фостера, или на меня, но даже не видела его.

Я также не видела ни Кэса, ни Линдси, ни Эзру. После таких бурных выходных школа показалась немного скучной. Ну и слава Богу. Я не хотела никаких разборок. Я просто хотела делать домашку по математике и писать эссе про Чинуа Ачебе [21]. Спрятаться в пещере знаний. Я теперь готовлюсь к колледжу, помните? Я поступлю в Ридинг и однажды, когда я буду заниматься под теми дубами, все это покажется мне далеким прошлым.

Как по волшебству, во вторник отменили физкультуру, и у нас появилось окно в расписании. Я работала над эссе в библиотеке и посылала искренние благодарности тому, кто наградил ребенка мистера Селлерса конъюктивитом.

И только в среду днем я увидела Линдси. Она остановила меня в коридоре, когда я шла на свое «рабочее место». По крайней мере попыталась остановить.

— Девон! — Она стояла возле своего шкафчика и махала мне рукой. — Мы можем поговорить?

Подойдя ближе, я немного замедлилась. Я хотела поговорить. Правда хотела. Но... не смогла.

— Ой, извини, — сказала я. — Мне нужно идти преподавать.

— Всего на секунду?

— Жутко опаздываю! — сказала я, указывая на запястье, где не было часов.

И рванула к кабинету английского языка. Я как раз добралась до двери, когда от группы стоявших рядом девятиклассников отделилась Алекс, ученица с эссе про Гэтсби, и подбежала ко мне. Превосходно. Отвлечет меня от собственной явной трусости.

— Привет. Есть вопросы?

— Не сегодня. Смотри! — Она перевернула титульный лист своего эссе. В верхней части первой страницы большими красными цифрами было выведено 87%.

— Это не «отлично», — невозмутимо произнесла я.

— Ты издеваешься?

— Ага. Это здорово. Поздравляю.

— Дай пять за метафорические платья.

Я хлопнула по ее ладони, и она пошла дальше по коридору догонять своих друзей.

Я смотрела, как она уходит, и, даже зная, что на самом деле не имею отношения к ее оценке, что я не сделала ничего примечательного, все же испытывала странное удовлетворение, как будто сама достигла чего-то. Так чувствуют себя учителя? Поэтому они учат людей? Я никогда не задумывалась о том, каково быть учителем. Если бы раньше мне нужно было кратко сформулировать, то я бы сказала, что это, скорее всего, отстойно. Может, ваши ученики не хотят быть тут, или слушать вас, или делать домашнюю работу. Но несмотря на это, вы можете научить их чему-то. Может, это будет труднее, но зато будет приятнее, когда вы действительно достигнете цели.

Я уже была готова зайти в класс, как меня окликнули. Сквозь толпу пробирался Джордан, а следом за ним Эзра.

— Чемпион, — сказал Джордан, — я тебя искал.

— В чем дело?

— Я, э-э, хотел спросить, есть ли у тебя записи к сегодняшнему немецкому.

— Я учу испанский.

— А-а, — кивнул Джордан. — Ну, тогда все. Увидимся.

И он ушел, оставив нас с Эзрой стоять.

Я взглянула на Эзру. Тот прожигал взглядом удаляющуюся спину Джордана.

— Э, — сказал он через минуту. — Так.