До любви две мили и один шаг (СИ)

Он притянул меня к себе — властно, безоговорочно. Его лицо, распахнутые губы, между которыми виднелся кончик хищного языка, полыхали страстью. У меня захватило дух, когда его рука приникла к талии, крепко удерживая рядом с собой, а другая легла на затылок, едва не сбивая шляпку. Томящийся, влажный поцелуй опустился на мой рот, напоминая о большем. Я обвила его шею, прижимаясь к груди, но меня вдруг пронзила ледяная мысль, вторгшаяся в сознание, подобно фейерверку — он не мой, никогда не был и не будет моим. Он обручен с Мери, с красивой и нежной семнадцатилетней девчонкой, и у них впереди целая жизнь. Мне нельзя делать этот последний шаг — последний шаг, который может привязать меня к нему окончательно и разбить сердце. Я резко дрогнула и опустила голову.

— Джеймс… пожалуйста…

В этом моем стоне было отчаяние, страсть, страх, надежда — смесь абсолютно всех эмоций, которые двигали влюбленной женщиной. Он молчал, прикоснувшись к моему лбу губами, понимая все, что со мной творится.

Я подняла голову, встречаясь с ним взглядом. О, лучше бы не видеть его пронзительных, чутких, будоражащих глаз…

— Я не думала, что… — произнесла тихо, чувствуя, как прохладные пальцы скользят по щекам, подбирая горькие слезинки. Не думала, что влюблюсь? Что этот роман, который возник, как очередное приключение, закончиться вот так? Что я буду не просто влюбленной дурочкой, но еще и беременной влюбленной дурочкой, которая проиграла по всем направлениям.

— Скажи мне, — так же тихо попросил он, — скажи, что любишь меня, Анна. Меня одного.

Этот шаг мне не преодолеть. Да, я люблю его. Но это ничего не изменит. Я не хочу разрушить его жизнь, превратив в человека, бросившего женщину, на которой собирался жениться, и станет лишь любовником. Он никогда не пойдет на это, а если и пойдет в угоду мне, то перестанет быть собой.

Я коснулась его губ, повелевая им сомкнуться. Он тотчас поцеловали мои пальцы. Это выше моих сил. Я хочу целовать его, обнимать, всегда быть рядом. Как же я была бы счастлива, если бы этот сильный, страстный и нежный мужчина был моим мужем.

— Джеймс, я не могу.

Его взгляд вдруг потускнел, на дне зрачка вскипела плохо контролируемая ярость.

— Не можешь, потому что не любишь? — его голос охрип от напряжения.

С ним нельзя было играть в эти игры. Я знала, что если солгу и скажу «не люблю», он никогда больше на меня не взглянет, вновь превратившись в циника и женоненавистника. А может мне это и нужно? Порвать все одним махом?

— Не люблю, — сама не знаю, как я сказала это. Все внутри сжалось, перевернулось. Меня замутило.

Его взгляд был не верящим, изумленным, злым.

— Хорошо, леди Блайт. Мы, наконец, поняли друг друга, — произнес он, отступая от меня. Вокруг разлилась холодная пустота. — Остановимся на том, что нас связывала мимолетная страсть.

— Да, это правильно, — я не могла узнать собственный голос, который стал невероятно тих.

— Развлечение для богатой столичной леди в сельской глуши, — вернулся прежний язвительный проповедник.

— Джеймс…

— Не утруждайте себя, дорогая. Мы ведь не так близки, чтобы звать друг друга по имени. Правда? Вы — жена Энтони Блайта, а я будущий супруг мисс Бейли, и она будет гордо носить мое имя.

— И рожать вам детей, — мой разум вдруг затмила нелепая ревность и злость.

— Которых у вас, леди, никогда не будет.

Меня словно ожгло хлыстом. Он постарался ударить меня по самому больному.

— Разговор окончен, мистер Остин, — я едва сдерживалась от слез, — прошу покинуть мой дом.

Он усмехнулся, оглядывая руины.

— Всего доброго, леди Блайт, — поклонился демонстративно низко и покинул меня.

ГЛАВА 19

Все к лучшему в этом лучшем из миров.

Вольтер

Безымянное поместье, а вернее дом, принадлежащий с незапамятных времен семье Эванс, могло внушать трепет всем проезжающим мимо грешникам, ибо арка и ворота, выкрашенные белой краской, как двери старинного монастыря, порождали множеств ассоциаций. Скрипучий засов, веревочные качели, кудахчущие куры и одна грубоватая служанка, которая была сразу и поварихой и горничной, могли натолкнуть страждущих на недобрые мысли. И я, по правде говоря, не избежала этой участи, поселившись в доме на втором этаже в комнате, которая только ради приличий считалась гостевой. Странная лестница, которая неожиданно вырастала, едва я переступала порог, откровенно страшила. Виды, открывающиеся из моего окна, были не из простых, с замашками на сказочный пейзаж из старинных сказок о феях — заросший сад с дикой вишней и кустами шиповника. Я должна была испытывать пренебрежение, но, к собственному удивлению, меня что-то роднило с этим деревенским уютом.

Вернувшись в поместье Эванс после незапланированной встречи с Остином и скандала, который мы устроили друг другу, я, перво-наперво, ощутила, что в доме что-то поменялось. Странно, почти неуловимо. Скрипучая лестница поглотила меня, заставив завороженно подниматься в комнату. Неужели случилось что-то страшное? Может, Вебер и Найт обоюдно застрелились на глазах квохчущей публики? Или кому-то удалось вразумить этих дураков?