До седьмого колена

– Не спорю, – согласился Одинцов. – Вы никак не поймете, что я не пытаюсь вам что-то доказать, в чем-то вас убедить. Я вас просто информирую, поскольку на большее, как вы верно подметили, не способен. По крайней мере, в этом дрянном деле. Господи, какое счастье, что не я его веду! Это же такая поганка, что... Словом, у меня такое ощущение, что те, кто сейчас колет вашего Веригина, идут по самому краешку. Один неверный шаг, и все, крышка – прощайте, погоны, прощай, свобода... И тем, кто их на это толкает, так же плевать на них, как и на этого Веригина. А Веригин – просто очень удобный клиент. Вещи Артюховых при нем обнаружили? Было такое дело! Причем он так и не сумел объяснить, где их взял. А в бумажнике Артюхова, между прочим, была визитка Шполянского. Чем не версия? Может, этот ваш Веригин – маньяк, который действует исключительно в пьяном виде? Насосется до полной отключки и пошел куролесить...

– Находясь в отключке, убрать двоих охранников?

– А что? Какая там охрана, видимость одна... У них даже оружия не было! Показал им шпалер, и они твои... Не спорю, конечно, от этой версии за версту разит пьяным бредом, но ведь и ситуация бредовая! Девять трупов за один раз... Да столько жертв не каждый теракт приносит!

– М-да, – сказал Светлов. – А ведь это пожизненное. И ты, Вася, об этом так спокойно говоришь?

– Я свое уже отбеспокоился, – довольно резко ответил Одинцов. – Укатали Сивку крутые горки... И потом, там, где ничего не могу, – ничего не хочу. Умный народ были эти древние римляне! Оттого, наверное, их варвары шапками и закидали. Слушайте, Филатов, этот Веригин – он вам кто? Друг? Родственник?

– Просто сосед, – угрюмо ответил Юрий и залпом допил кофе. – Посоветовать что-нибудь вы мне можете?

– С удовольствием, – сказал Одинцов. – Отправляйтесь домой и постарайтесь поскорее забыть об этой истории. Это лучший совет, который я могу вам дать.

– Ну, Вася, – огорченно сказал Светлов.

– Что – Вася? Я уже почти сорок лет Вася!

– Хотелось бы услышать что-то более конструктивное, – сдержанно сказал Юрий. – Я понимаю, что для вас Веригин – это всего-навсего фамилия в материалах уголовного дела. А для меня он живой человек, сосед. Я с его женой каждый день во дворе сталкиваюсь.

– Вы один, что ли, с ней сталкиваетесь? Странный, доложу я вам, у вас двор в таком случае!

– Просто я, наверное, единственный, кто может помочь, – сказал Юрий.

– А с чего вы взяли, что можете? Денег куры не клюют?

– Да не сказал бы...

– Тем более! Хотя, даже если бы и не клевали, толку с этого... Вы хоть знаете, что этот ваш Веригин уже подписал признание?

– Что?!

– Да-да, представьте себе. Отстаньте, говорит, от меня, я, говорит, спать хочу. Где тут у вас расписаться надо? И – р-раз! Подписал в лучшем виде. Мне следователь хвастался в курилке, как он ловко это дело закрыл.

– Вот кретин, – тихо сказал Юрий. – Он хотя бы понимает, в чем его обвиняют?

Одинцов пожал плечами.

– Такие, как он, быстро ломаются, – сообщил он. – Это они только с виду крепкие да горластые, а нажмешь на такого чуток, он и поплыл... Ну, знаете ведь: от сумы да от тюрьмы... Рабская психология.

– Какое государство, такая и психология, – отрезал Юрий. – Ну, хоть какие-то концы в этом деле есть?

– Концов сколько угодно, – сказал Одинцов, – только все они ни к чему не привязаны и тянуть за них никто не собирается. Кому это надо – тянуть, когда подписанная по всей форме явка с повинной в сейфе лежит? Только не надо, – поспешно добавил он, заметив, что Юрий открыл рот, – не надо толковать мне об алиби, доказательствах, следственных экспериментах и прочих неаппетитных вещах. Дайте хотя бы кофе спокойно выпить. – Он взял со стола вторую чашку кофе, пригубил и поморщился. – Ну вот, остыло все... Девушка! Еще двойной кофе, если можно! Так вот, – продолжал он, с видимым удовольствием провожая взглядом официантку, – в этом деле есть некоторые моменты, на которые никто не обращает внимания. Я бы сказал, старательно не обращает... Поделиться? Настроение у меня сегодня такое... разговорчивое.

Юрий посмотрел на него с сомнением. Вряд ли дело было в настроении; вероятнее всего, Одинцова заставляла говорить уязвленная гордость охотничьего пса, которому хозяин дал по ушам и не пустил по свежему, горячему следу, а заставил довольствоваться пустой овсянкой. К тому же Юрию начинало казаться, что крутые горки укатали этого Сивку не так основательно, как он сам об этом заявлял, и что судьба Веригина ему не так уж безразлична.

– Ну, поделитесь, – сказал он. – Может, коньячку, чтобы делиться было легче?

– Я и так скажу все, что считаю нужным, – обиделся Одинцов, – спаивать меня не обязательно. Хотя от рюмочки, пожалуй, не откажусь.

Юрий заказал коньяк, который принесли вместе с кофе для Одинцова. Майор сразу же выпил рюмку, помотал головой и стал рассказывать, прихлебывая горячий кофе.