До скорой встречи!

— Да они просто снова посадят меня на антидепрессанты, — отмахнулся Ноэль и был прав. Именно так врачи с ним и поступили. — А таблетки не помогут, ведь я не страдаю клинической депрессией. У меня рак, и это угнетает.

— Да уж, — сказал Джош. Даже во второй раз он не знал, что ответить другу на это.

— Но ты выглядишь отлично, чувак! — порадовался Ноэль. — Ты вселяешь в меня надежду. А это ведь самое главное в нашем деле.

Услышав последнюю фразу Ноэля, почти все посетители салона оторвались от своих экранов и с сочувствием улыбнулись Джошу. Привычная мантра в жизни каждого из них: нет ничего важней надежды. Однако Джош мог назвать парочку вещей более важных, поставив причину надеяться во главу списка, поскольку простая надежда ради надежды имеет куда меньший смысл.

— Держись, друг, ты ведь не хочешь напугать маму? Еще созвонимся. Мне жаль, что тебе сейчас так хреново, — посочувствовал Джош.

— Ничего страшного. Ты хотел как лучше. Я прощаю тебя, — ответил Ноэль.

Закончив разговор, Джош подошел к Сэму.

— Как прошло? — поинтересовался Сэм. — Первый раз всем дается нелегко.

— Нормально, только под конец вышла странная штука. Я сказал, мне жаль, что ему хреново, а он в ответ сказал, что прощает меня.

Сэм ругнулся:

— Черт, а я думал, мне удалось устранить этот недочет! Извини, сбой в программе.

— Из-за чего?

— Не знаю. Мне казалось, я решил проблему. Очевидно, нет. Иногда ты говоришь, что тебе жаль, а программа воспринимает эту реплику как извинение и выдает реплику о прощении, будто у нее прямая связь с небесами, отпускающими твои грехи.

— Мило с ее стороны, — сказал Джош.

— Иногда возникает путаница из-за двойных значений слов, — пояснил Сэм. — Спасибо за понимание.

Когда Сэм вернулся домой, Мередит трудилась над моделью немецкого дирижабля «Гинденбург».

— Тяжелый выдался день? — угадал он.

— С чего ты взял? — спросила Мередит, прорисовывая тонюсенькие горизонтальные полоски на модели.

— Да так…

— Клиенты Дэвида сведут меня с ума, — пожаловалась она.

— Что-то мне это подсказывало.

— Я серьезно, — сказала Мередит, хотя Сэм и так понимал: серьезней не бывает.

Проекции новых клиентов говорили лишь об одном — об умирании. Жизнь покидала их медленно, капля за каплей. Электронная память хранила их образ, связанный в основном с болезнью. Все начиналось с поста о пришедших анализах и о страшной новости. Потом жалобы на терапию, разрушающую организм больше, чем сама болезнь. Затем ругань в чатах, онлайн-группах поддержки и сообществах в «Фейсбуке», обещающих чудесное исцеление. Электронная переписка с зарубежными докторами, проводящими экспериментальное лечение. Все родственники и друзья ждали от них новостей чуть ли не каждый день, и удобней всего делиться информацией было в электронном виде. Близкие из других городов желали видеть их как можно чаще, поэтому звонки по видеочату совершались с завидной регулярностью. Другими словами, их электронное присутствие становилось значительней по мере того, как их жизнь шла на исход. Чем меньше дней им оставалось, тем больший след они пытались оставить, пусть неосознанно. Поэтому архив электронной памяти, оставшийся после их смерти, был увесистым, но довольно печальным. Проекции грустили, и ничто не могло улучшить их настроения. Болезнь изменила их, стерев воспоминания о прежней, здоровой жизни. Когда близкие сообщали им о смерти, проекции ничуть не удивлялись, но затем смерть становилась единственной темой, на которую они хотели общаться. В итоге все беседы сводились к размышлениям на тему, что произойдет с нами, «когда мы сбросим этот бренный шум» [16], говоря словами принца Гамлета. Разумеется, проекции знали об этом не больше клиентов. Клиенты быстро уставали от бесконечных обсуждений и возвращения к худшему дню в их жизни и в жизни их МЛЧ. Но взять и не приходить в салон они не могли точно так же, как проекции не могли поменять тему. А Мередит не могла взять и перестать звонить бабушке. Она понимала, что давно пора, и с каждым днем убеждалась в этом, но была не в силах прекратить. Она не могла лишиться Ливви. Мередит осторожно дула на дирижабль, чтобы модель сохла побыстрее.

Скажи: «До скорой встречи!»

За неделю до приезда Джулии и Кайла на выходные в гости в Сиэтл Ливви вдруг начала говорить о возвращении домой.

— Знаешь что? — спросила она Мередит как-то вечером.

— Что?

— Если бы сегодня было завтра, то уже послезавтра мы бы с тобой обнялись.

— Правда?

— Конечно! Ты встречаешь меня в аэропорту, неужели забыла? В понедельник открытие сезона. Его я не пропущу ни за что в жизни!

— Ах да… — протянула Мередит.

— Мы ведь договаривались?

— Разумеется! Прости, я совсем забыла. Голова забита всякой ерундой.

— Жду не дождусь! Как хорошо будет снова повидаться с тобой, познакомиться с Сэмом наконец, да и просто вернуться домой! Я скучаю по своей квартире.

— И она по тебе скучает, бабушка.

— Но больше всего я скучаю по тебе, детка! Не терпится увидеть тебя.

— И мне, — едва слышно пробормотала Мередит.