До свидания там, наверху

Одиннадцать утра! — подумал Альбер. Он понял причины такой сонливости, обнаружив на ночном столике шприц и пустую ампулу. За два года, что он посвятил своему товарищу, у Альбера уже накопился опыт, позволявший ему с первого взгляда отличить, была ли принята небольшая доза или же такая, которая нанесет серьезный ущерб. По тому, как приходил в себя Эдуар, было понятно, что на сей раз это была успокоительная доза, такая, которая позволяет нейтрализовать самые разрушительные последствия ломки. И все же сколько еще было доз, уколов после массированного приема, который так напугал их с Луизой?

— Ты как? — обеспокоенно спросил он.

Почему на нем этот купленный в «Бон Марше» костюм, предназначенный для ношения в колониях? Такая одежда совсем не подходит для Парижа, это даже как-то смешно.

Альбер не стал задавать вопросов. Злободневное, срочное сообщение — в газете.

— Читай!

Эдуар выпрямился, прочитал, тут же проснулся, затем бросил газету в воздух, проревев «ррааааа!», что у него было признаком ликования.

— Но, — пробормотал Альбер, — ты не понимаешь! Им все известно, теперь они нас найдут!

Эдуар, вскочив с кровати, выхватил из стоявшего на большом круглом столе ведерка со льдом бутылку шампанского и вылил себе в глотку феноменальное количество. И с каким шумом! Он сильно раскашлялся, держась руками за живот, но продолжал пританцовывать и вопить «ррааааа!».

Так бывает в некоторых супружеских парах, что иногда супруги меняются ролями. Эдуар, заметив, что его товарищ в смятении, схватил толстую разговорную тетрадь и написал:

— Не беспокойся! МЫ УЕЗЖАЕМ!

Он действительно ни за что не отвечает, подумал Альбер. Он помахал газетой:

— Да ты читай, боже правый!

При этих словах Эдуар несколько раз истово перекрестился — он обожал так шутить. Потом он снова взялся за карандаш:

— Они НИЧЕГО не знают!

Альбер засомневался, но был вынужден признать: заметка очень туманная.

— Возможно, — согласился он, — однако время работает против нас!

Перед войной он видел в Сипале вот такую сцену: велосипедисты неслись вперегонки, и уже было непонятно, кто за кем гонится, это возбуждало публику. Сегодня им с Эдуаром надо было бежать как можно быстрее, пока волчья пасть не сомкнулась у них на горле.

— Надо ехать, чего мы ждем?

Он уже несколько недель говорил об этом. Зачем ждать? Эдуар дождался своего миллиона, а дальше что?

— Мы ждем корабль, — написал Эдуар.

Это было очевидно, но Альбер не подумал об этом: даже если они уедут в Марсель немедля, корабль все равно не появится двумя днями раньше.

— Поменяем билеты, — заявил Альбер, — поедем в другое место!

— И нас заметят… — написал Эдуар.

Немногословно, но верно. В то время, когда полиция будет их разыскивать, а газеты будут пестреть материалами об этом деле, может ли Альбер, ничем не рискуя, сказать служащему Компании морских перевозок: я должен был плыть до Триполи, но если есть рейс на Конакри немного раньше, то мне это подходит, держите, вот разница наличными?

Не говоря уже о Полине…

Вдруг он побледнел.

А что, если он расскажет ей правду, а она, возмущенная, донесет на него? «Как это гадко! — сказала она. — Как это дурно!»

В номере отеля «Лютеция» вдруг стало тихо. Альбер чувствовал, что его обложили со всех сторон.

Эдуар ласково обнял его и прижал к себе.

Бедный Альбер, казалось, хотел он сказать.

Хозяин типографии на улице Аббесс воспользовался обеденным перерывом, чтобы почитать газету. Пока грелся его обед, он выкурил первую сигарету и прочитал заметку. И испугался.

Сначала, ни свет ни заря, явился тот господин, а теперь эта газета, черт бы их всех побрал, с историей, которая напрочь погубит доброе имя его заведения, ведь это он напечатал тот каталог… Его приравняют к этим бандитам, объявят их сообщником. Он затушил сигарету, выключил плитку, надел пиджак, вызвал к себе старшего приказчика: ему надо отлучиться, а так как завтра праздничный день, то его не будет до четверга.

А неутомимый, деятельный и недоверчивый Анри все перепрыгивал из одного такси в другое, задавая свои вопросы все более и более резко и получая все меньше и меньше определенных ответов. Тогда он сделал неимоверное усилие и стал держаться помягче. В четырнадцать часов он прочесывал улицу Пото, затем вернулся на улицу Ламарк, далее он появился на улицах Орсель, Летор, раздавал чаевые, десять, двадцать франков, затем улица Мон-Сени, тридцать франков дал решительной женщине, которая заявила ему, что того человека, которого он ищет, зовут Пажоль, а живет он на улице Куазевокс. Опять полная неудача. Было пятнадцать тридцать.

В это время статья из «Пти журналь» тихой сапой начала свою работу. Люди звонили друг другу: читал газету? Сразу после полудня несколько читателей из провинции начали звонить в редакцию, объяснили, что они подписались на памятник, и спрашивали, не о них ли говорится в статье, поскольку там речь идет о жертвах.