До свидания там, наверху

Альбер говорил без умолку, но взгляд Эдуара был настолько угасшим, что было невозможно определить, понимает ли он, что ему говорят. Так как доза морфина постепенно снижалась, теперь он подолгу бодрствовал, что лишало Альбера возможности лишний раз сходить разузнать, что слышно об этом треклятом санитарном транспорте, который все еще не прибыл. Застонав, Эдуар уже не останавливался, голос его звучал все громче и громче, пока не прибегала медсестра, чтобы сделать еще один укол.

На следующий день, вскоре после двенадцати, когда Альбер вновь вернулся несолоно хлебавши, так и не узнав, планируется ли прибытие транспорта или нет, — Эдуар выл смертным воем, он жестоко страдал, открытое горло было воспаленно-красным, а кое-где видны были нагноения, запах становился все более непереносимым.

Альбер тотчас выскочил из палаты и понесся в кабинет медсестер. Ни души. Он крикнул в коридоре: «Эй, кто-нибудь?!» Никого. Он было развернулся, собираясь уйти, но внезапно остановился. Потом направился назад к кабинету. Нет, он не посмеет. Или все же? Он выглянул в коридор, направо, налево, вопли товарища до сих пор отдавались в ушах, это помогло ему решиться и выйти в комнату, он давно знал, где что лежит. Достал ключ из правого ящика, открыл застекленный шкафчик. Шприц, спирт, ампулы морфина. Если его застукают, все будет кончено, кража медикаментов в военном госпитале, на него стала наплывать рожа генерала Морье вместе со зловещей тенью лейтенанта Праделя… Но кто поможет Эдуару? — с тревогой подумал он. Однако никого не было видно, взмыленный Альбер выкатился из кабинета, прижимая к животу добычу. Он не знал, правильно ли поступил, но эта боль была невыносимой.

Первый укол был делом нешуточным. Он нередко помогал медсестрам, но когда нужно действовать самому… Смена постели, зловонный запах, а теперь уколы… не так-то просто помешать парню выброситься из окна, думал он, готовя шприц; подтирать раненого, дышать зловонием — во что он ввязался?

Он блокировал входную дверь, подставив спинку стула под ручку двери, чтобы исключить нежелательное вторжение. Процедура прошла вполне неплохо. Альбер хорошо рассчитал дозу, она должна была позволить Эдуару продержаться до инъекции, которую потом сделает медсестра.

— Вот увидишь, скоро станет гораздо лучше.

И вправду, Эдуару полегчало. Он расслабился, задремал. Но даже во время его сна Альбер продолжал говорить с ним. И размышлять насчет куда-то запропастившегося транспорта. Он пришел к выводу, что нужно вернуться к истокам: отправиться в отдел кадров.

— Когда ты спокоен, — пояснил он Эдуару, — мне совсем не хочется этого делать, ты же знаешь. Но поскольку я не уверен, что ты будешь вести себя разумно…

Он скрепя сердце привязал Эдуара к кровати и вышел.

Покинув палату, Альбер огляделся и двинулся, прижимаясь к стенам, почти бегом, чтобы Эдуар оставался один как можно меньше.

— Это просто шутка года! — сказал тип.

Его звали Грожан. Отдел кадров представлял собой комнатенку с крошечным оконцем, стеллажи сгибались под тяжестью папок, перетянутых тесемками. Здесь же стояли два стола, заваленные бумагами, списками, рапортами. За одним из столов сидел капрал Грожан с подавленным видом.

Он открыл толстую конторскую книгу, провел по строке порыжевшим от никотина пальцем и пробурчал:

— Ты представить себе не можешь, сколько тут раненых!..

— Могу.

— Что — могу?

— Могу себе представить.

Грожан поднял голову от ведомости и пристально посмотрел на него. Альбер понял, что допустил ошибку и нужно ее как-то выправлять, но Грожан уже вновь погрузился в бумаги, занятый поиском.

— Черт, мне знакомо это имя…

— Ну разумеется, — сказал Альбер.

— Ну да, само собой, но кто он, черт по…

Вдруг он воскликнул:

— Вот!

Сразу было видно, что капрал одержал победу.

— Перикур, Эдуар! Я знал, что он здесь! Точно! Я так и знал!

Он повернул конторскую книгу к Альберу, указывая толстым пальцем на низ страницы. Хотел доказать, что он прав.

— И что? — спросил Альбер.

— Ну вот, твой приятель зарегистрирован. — Он подчеркнул слово «зарегистрирован». В его устах это звучало как приговор. — Что я тебе говорил! Я его запомнил! В конце концов, я, черт побери, еще не впал в маразм!

— И что?

Тип зажмурился от радости. Потом вновь открыл глаза.

— Он зарегистрирован здесь, — (постучал пальцем по списку), — а потом ему был выписан ордер на перевозку.

— И куда затем передается этот ордер?

— В службу тыловых перевозок: это они распоряжаются санитарными машинами…

Альберу придется вернуться в отдел перевозок. Он там был уже дважды, но не нашел ни ведомости, ни ордера — никакого документа на имя Эдуара, просто с ума можно сойти. Он взглянул на часы. Придется отложить новый визит, пора вернуться к Эдуару и дать ему воды, врач рекомендовал побольше пить. Альбер было повернулся к выходу, но спохватился. Черт, подумал он. А что, если…

— Это ты относишь ордера в отдел перевозок?

— Да, — подтвердил Грожан. — Или тот, кого присылают за ними, раз на раз не приходится.

— А ты не помнишь, кто относил ордер на имя Перикура? — спросил Альбер, хотя уже знал ответ.