До тебя (ЛП)

Я стал протискиваться вперед настолько быстро, насколько мог, через поток школьников, двигавшихся к двум двустворчатым дверям конференц-зала.

– Джаред, – выкрикнул кто-то, только я отмахнулся, не оборачиваясь.

Тэйт должна быть где-то здесь, поэтому я осматривал ряды, спускаясь вниз по проходу. В нашей школе насчитывалось около двух тысяч учеников, но девятиклассников собрали для отдельной ассамблеи в спортзале, так что народу присутствовало меньше, чем обычно. 

Искать белокурые волосы в такой толпе – какой-то кошмар. Никогда не обращал внимания, как много у нас блондинок.

Но я знал Тэйт.

И заметил бы ее с первого взгляда, поэтому поспешно огляделся, пока всех не заставили сесть.

Спустившись, а затем поднимаясь обратно по центральному проходу, почувствовал, как участился пульс, когда увидел лиловые кеды Тэйт. Она сидела, положив ногу на ногу, и одна ее ступня была видна в проходе.

Я быстро двинулся по фиолетовой ковровой дорожке, и, подойдя к ее месту, положил руки на подлокотник, склонившись над ней.

– Нам надо поговорить, – произнес тихо. – Сейчас.

Голубые глаза Тэйт грозно сузились, отчего у меня во рту пересохло.

Мой голос прозвучал угрожающе. Я сам для себя выкапывал глубокую яму.

Успокойся, приятель.В животе завязался узел. Не знаю, то ли мне нравилась вся эта драма, то ли я к ней привык. Однако перебранки с Тэйт получались у меня лучше всего, поэтому я атаковал ее.

Сейчас не время и не место для этого, но какого черта.

– Теперь ты хочешь поговорить, – съязвила она, и я заметил как Джесс Каллен, капитан команды по кроссу, сидевшая рядом, замерла, наблюдая за нами.

Устремив взгляд вперед, Тэйт отказывалась даже взглянуть на меня.

– Значит, тебе можно реагировать и действовать без спроса, а я должна бросить все дела, когда ты того требуешь.

Это был не вопрос. Это претензия.

– Татум…

– Теперь я Татум, – усмехнулась она, посмотрев на Джесс. – Забавно получается, не правда ли?

– Из-за чего ты сердишься? Вчерашние события не задумывались тебе во вред.

Я сильнее сжал подлокотники кресла. Мне нравилась ее ярость. Всегда. После нашего первого поцелуя на моей кухонной стойке я принадлежал ей.

Но сейчас Тэйт не злилась, она была сдержанна. Сидела, опустив подбородок, и по-прежнему ни разу не посмотрела на меня.

А вот это мне уже не нравилось.

– Ты ни во что меня не вовлекаешь, – процедила Тэйт, едва разжимая зубы. – Ничем со мной не делишься, пока не появляется риск меня потерять. Все происходит на твоих условиях… по твоему графику. Я постоянно остаюсь в стороне. Мне приходится прикладывать усилия, чтобы достучаться до тебя.

С каменным лицом она продолжала смотреть вперед.

– Я поговорю с тобой, Джаред. Только не сейчас. И не в ближайшем будущем. Мне нужно время все обдумать.

– Чтобы прийти к собственным выводам, – упрекнул я.   

– Другого выбора нет, ведь я одна стараюсь построить отношения. Ты опозорил меня в коридоре. Снова! Ты бросаешь меня на амбразуру ради собственного развлечения. Ты хоть раз жертвовал собой ради меня? – заявила Тэйт спокойным тоном.

Воздух, заполнявший и освобождавший легкие, казался густым, каждый вздох давался болезненно. Я не успел толком завоевать ее обратно. 

Тэйт сомневалась во мне. Сомневалась в моей привязанности. И как я мог винить ее?

С какой стати ей доверять мне? Я говорил, что люблю ее. Пытался показать это. Однако ничем не доказал то, что она для меня на первом месте.

Тэйт видела, как я лапал других девушек.

Она чувствовала боль, снова и снова, когда я нападал на нее, выставлял на посмешище перед всеми.

Видела, как я упивался ее слезами и одиночеством.  

В данный момент вес последствий всех моих действий свалился мне на плечи, будто гора мусора. Я оказался погребен.

Твою мать.

Почему она вообще решила меня простить?

– Рассаживайтесь по местам, – громко объявил в микрофон мужской голос, вероятнее всего, нашего директора.

Я наконец-то моргнул.

Я постоянно остаюсь в стороне. Мне приходится прикладывать усилия, чтобы достучаться до тебя.

Я многократно повторял себе: Тэйт – моя. И говорил, что всегда принадлежал ей. Только она этого не чувствовала.

С бешено колотившимся сердцем и туманом в голове, убеждавшим меня не думать о том, что я собирался сделать, прошел вниз по проходу, затем поднялся по лестнице на сцену.

Директор Мастерс посмотрел на меня, отвернувшись от публики.

Его седеющие русые волосы были зачесаны назад, серый костюм измят. Я не нравился этому мужику, но за годы учебы он многое спускал мне с рук, благодаря Мэдоку и его отцу. 

– Вы ведь не собираетесь испортить мой день, верно, мистер Трент? – спросил директор, чуть ли не хныкая, словно смирившись с тем, что я непременно выкину какой-нибудь номер.

Я указал на микрофон у него в руках.

– Можно мне пару минут? У микрофона? – Во рту было суше, чем в пустыне, я чертовски нервничал.

Я был главным в этой долбанной школе, однако сейчас меня волновала только одна особа. Останется ли она или уйдет?