До тебя (ЛП)

От того, как он на меня смотрел, начали потеть ладони. К несчастью, это тоже не изменилось. Глаза у него были холодные и отчужденные, с налетом чего-то еще. Может, изумления?

Словно он знал что-то, чего не должен был знать.

Он знал все, – напомнил я себе.

Внезапно я снова вернулся в его кухню, парализованный от отчаяния, с саднящими от веревки запястьями.

Сунув руку в карман, достал вещь, без которой мне точно не обойтись. Глиняный кулон Тэйт.

Я сжал его в кулаке, сразу же почувствовав себя сильнее.

Технически, кулон предназначался для ее матери, но я забрал его с кладбища однажды. Сначала уверял себя, что пытался его сберечь. Чтобы он наверняка сохранился. Позже кулон стал еще одной частичкой Тэйт, которой я мог завладеть.

Теперь он выступал в качестве моего талисмана. Уже не я его берег от вреда, а он меня.

Сощурив глаза для пущего эффекта, подошел к отцу, недостаточно медленно, чтобы выглядеть робко, и недостаточно быстро, чтобы показаться покорным. На своих собственных условиях, потому что он больше не имел права голоса.

– Итак, что натворил? – спросил отец, прежде чем я успел сесть, заставив меня на мгновение замереть над сиденьем. 

О, да. Он намеревался со мной побеседовать.Об этом я забыл. Хотя его желание не означало, что я должен отвечать.

Я еще не решил, как вести себя во время визитов, но он мог катиться ко всем чертям. Впереди у нас пятьдесят две встречи, возможно, в какой-то момент я решу заговорить, только не раньше, чем буду готов.

– Да ладно тебе, – поддел отец. – Можем уж заодно и время скоротать.

Крошечная часть меня надеялась, что без алкоголя и наркотиков мой отец – ох, ну, не знаю – начнет вести себя так, будто у него есть сердце. Нет, он остался той же мразью.

– Украл? – тут же продолжив, спросил отец, словно говорил сам с собой, постукивая пальцами по стальному столу. – Нет, ты не алчный. Нападение, может? – Он покачал головой. – Но ты никогда не начинал драки, в которых мог проиграть. С более слабым противником, вероятно. Ты всегда был мелким трусом.

Сжав свободную руку в кулак, сосредоточился на дыхании.

Сидя здесь, вынужденный выслушивать его размышления, которыми он так великодушно делился, я гадал – он эту хрень на ходу придумывал или действительно был настолько проницателен?

Алчен ли я? Нет, не думаю. Завязывал ли драки с более слабыми противниками? Тут мне пришлось задуматься на минуту, но да, завязывал.

Только потому, что всевокруг были слабее меня. Все.

– Значит, остаются наркотики. – Отец стукнул ладонью по столу, застигнув меня врасплох. Я рефлекторно потупил взгляд, чтобы не смотреть ему в глаза. – Правдоподобно. Учитывая твою мать и меня, у тебя это в крови.

Все, – повторил про себя.

– Ты меня не знаешь, – ответил тихим, ровным тоном.

– Да, продолжай себя в этом убеждать.

Нет. Он оставил меня – спасибо Богу за это – когда мне исполнилось два года. Потом провел со мной несколько недель тем летом.

Он меня не знал.

Сжимая кулон Тэйт, пристально смотрел на отца. Пора его заткнуть.

– Надолго тебя посадили? Еще лет шесть осталось? – спросил я. – Каково это – знать, что поседеешь до того, как снова займешься сексом? Или сядешь за руль? Или сможешь лечь спать позже одиннадцати в будний день? – Я приподнял брови, надеясь, что мои снисходительные вопросы поставят его на место. – Ты ничего обо мне не знаешь. Никогда не знал.

Отец моргнул, а я не отвел глаз, провоцируя его снова что-нибудь ляпнуть. Похоже, он меня изучал. Ощущение такое, будто я оказался под оптическим прицелом.

– Что это? – Он указал на кулон у меня в ладони.

Я посмотрел вниз, не заметив, как продел через пальцы зеленую ленту. Было очевидно, что у меня в кулаке что-то лежит. Внезапно сердце заколотилось быстрее.

Мне хотелось уйти.

Думать об отце и Тэйт одновременно, позволить ему увидеть ее вещь, было отвратительно.

Знаете цветы, которые фокусники достают из шляпы? В данный момент я хотел стать таким цветком и спрятаться обратно. Хотел слиться со стулом, лишь бы избежать его грязных глаз, забрать кулон с собой туда, где он будет в безопасности.

– Как ее зовут? – Отец говорил тихо, практически шепотом.

Вопреки себе я вздрогнул. Подняв взгляд, заметил, что он улыбался так, словно все знал.

Словно я опять оказался в его власти.

– Шесть лет, говоришь? – Он облизнул губы. – Ей будет за двадцать к тому времени. – Отец снова кивнул.

Мной овладела ярость, потому что я отлично понял его намек.

Сукин. Сын.

Ударив рукой по столешнице, услышал удивленные вздохи окружающих, затем оттолкнул свой стул назад и поднялся, испепеляя папашу взглядом. Я хотел, чтобы он сдох. И чтобы смерть была мучительной.

Я вдыхал и выдыхал горячий воздух через нос. Шум моего дыхания напоминал отдаленный рокот водопада.

– Что не так у тебя внутри? – прорычал я. – Твое сердце разбито, мертво или оно просто бесчувственное?

Отец посмотрел на меня без страха – в конце концов, я не представлял для него угрозы – и ответил с наибольшей искренностью, какую я от него получал за всю свою жизнь: