До третьих петухов

– Тю, тю, тю,– замахала руками дочь Бабы-Яги.– О, мне эти казаки! Сразу на горло брать. Ты хоть узнай сперва, что тут было-то!

–А то я не знаю вас! – Атаман распеленал Ивана и опять повернулся к женщине: – Что же тут было?

– Да ведь он чуть не изнасиловал меня! Такой охальник, такой охальник!.. Заласкаю, говорит, тебя до умопомрачения... И приплод, мол, оставлю: назло Горынычу. Такой боевитый, такой боевитый – так и обжигает'--И дочь Бабы-Яги нескромно захихикала.– Прямо огонек!

Атаман удивленно посмотрел на Ивана.

– Иван...

– Слушай ее больше! – воскликнул Иван горько.– И правда бы, убить тебя, да греха на душу брать неохота – и так уж там... невпроворот всякого. Хоть счас бы не крутилась!

– Но какой он ни боевитый,– продолжала женщина, словно не слыша Ивана,– а все же боевитее тебя, казак, я мужчин не встречала.

– А что, тебе так глянутся боевитые? – игриво спросил Атаман. И поправил ус.

– Брось! – сказал Иван.– Пропадем. Не слушай ее, змею.

– Да ну, зачем пропадать... Мы ее в плен возьмем.

– Пойдем, Атаман: у нас времени вовсе нету. Вот-вот петухи грянут.

– Ты иди,– велел Атаман,– а я тебя догоню. Мы тут маленько...

– Нет,– твердо сказал Иван.– С места без тебя не тронусь. Что нам Илья скажет?

– Мх-х,– огорчился казак.– Ну, ладно. Ладно... Не будем огорчать Муромца. До другого разочка, краля! Ишь ты, усатая. Ох, схлестнемся мы с тобой когда-нибудь... усы на усы! – Атаман громко засмеялся.– Пошли, Ивашка. Скажи спасибо Илье – он беду-то почуял. А ведь он остерегал тебя, чего не послухал?

– Да вот... вишь, мы какие боевитые... Не послухал.

Иван с Атаманом ушли.

А дочка Бабы-Яги долго сидела на лавочке, думала.

– Ну, и кто же я теперь? – спросила ока сама себя. И сама же себе ответила: – Вдова не вдова и не мужняя жена. Надо кого-нибудь искать.

***

В библиотеке Ивана и донца встретили шумно и радостно.

– Слава богу, живы-здоровы.

– Ну, Иван, напужал ты нас! Вот как напужал!..

– Ванюша! – позвала Бедная Лиза.– А, Ванюша!

– Погоди, девка, не егози,-остановил ее Илья,– дай сперва дело узнать: как сходил-то, Ванька? Добыл справку?

– Целую печать добыл – вот она.– И Иван отдал печать.

Печать долго с удивлением разглядывали, крутили так, этак... Передавали друг другу. Последним, к кому она попала, был Илья: он тоже долго вертел в огромных пальцах печать... Потом спросил всех:

– Ну, так... А чего с ней делать? Этого никто не знал.

– И зачем было посылать человека в такую даль? – еще спросил Илья.

И этого тоже теперь никто не знал. Только Бедная Лиза, передовая Бедная Лиза, хотела выскочить с ответом:

– Как это ты говоришь, дядя Илья...

– Как я говорю? – жестко перебил ее Муромец.– Я говорю: зачем надо было посылать человека в такую даль? Вот – печать... Что дальше?

Этого и Бедная Лиза не знала.

– Садись, Ванька, на место и сиди,– велел Илья.– А то скоро петухи грянут.

– Нам бы не сидеть, Илья! – вдруг чего-то вскипел Иван.– Не рассиживаться бы нам!..

– А чего же? – удивился Илья.– Ну, спляши тогда. Чего взвился-то? – Илья усмехнулся и внимательно посмотрел на Ивана.– Эка... какой пришел.

– Какой? – все не унимался Иван.– Такой и пришел – кругом виноватый. Посиди тут!..

– Вот и посиди и подумай,– спокойно молвил Илья.

– А пошли на Волгу! – вскинулся и другой путешественник, Атаман. Он сгреб с головы шапку и хлопнул ее об пол.– Чего сидеть?! Сарынь!..

Но не успел он крикнуть свою "сарынь", раздался трубный глас петуха: то ударили третьи. Все вскочили на свои полки и замерли.

– Шапка-то! – вскрикнул Атаман.– Шапку оставил на полу.

– Тихо! – приказал Илья.– Не трогаться! Потом подберем... Счас нельзя.

В это время скрежетнул ключ в дверном замке... Вошла тетя Маша, уборщица. Вошла и стала убираться.

– Шапка какая-то...– увидела она. И подняла шапку.– Что за шапка?! Чудная какая-то.– Она посмотрела на полки с книгами.– Чья же это?

Персонажи сидели тихо, не двигались... И Атаман сидел тихо, никак не показал, что это его шапка.

Тетя Маша положила шапку на стол и продолжала убираться.

Тут и сказке нашей конец. Будет, может быть, другая ночь... Может быть, тут что-то еще произойдет... Но это будет уже другая сказка. А этой – конец.