До встречи в раю

— В чем дело, командир? — крикнул Вулдырь, остановив машину рядом.

— Уговор был? Что мне, до самого Афгана пилить?

Вулдырь тряхнул стволом автомата.

— Кончай базар! Где скажу, там и получишь свою бабу.

Лаврентьев тревожно глянул на кузов, но из-под брезента торчали лишь коричневые лица арестантов. Ольгу, видно, держали на полу.

— Смотри, Вулдырь, я уже за себя не отвечаю. Сейчас дивизию на уши поставят. Тебе это надо?

— Вперед! — выкрикнул тот, и лицо его перекосила нервная судорога.

Еще около двадцати минут Лаврентьев крутил баранку, прикидывая, где танкисты устроили засаду. Похоже, его планы срывались.

Наконец бандиты решили остановиться. В грузовике стали сигналить, а Вулдырь замахал рукой. Когда Лаврентьев затормозил, он подошел к нему и, поигрывая автоматом, изрек:

— Давай звони своим, что заложницу освободили и ты возвращаешься!

— Сначала отпусти ее, — напомнил командир.

— Базара нет! Звони, а потом получишь, дыхалка гнилая!

Лаврентьев отрицательно покачал головой:

— Не было такого уговора!

— Ты, наверное, не понял или забыл, кто тут командует, командир недоделанный. Так, не хочешь? Смотри, ведь пожалеешь. Мне терять нечего! — Вулдырь сузил глаза.

— Зря теряешь время, Вулдырь… Все равно обман быстро вскроется. И спасать командира пошлют БТРы с двух сторон — из полка и от границы, — устало растолковывал ситуацию Лаврентьев.

— Марш в кузов, болтун! — рявкнул главарь.

Он подождал, пока командир залезет в грузовик, сам сел за руль «уазика». И они продолжили путь.

Лаврентьев улыбнулся Оле одними глазами, молча кивнул — все будет хорошо! — хотя и сам не знал, что в следующую минуту придумают бандиты. Осталось только попасть под свою же засаду. И он поежился, представив, как в грузовик влетит огромная осколочно-фугасная дура. Мало не покажется.

Повсюду на полу лежали автоматы, и Лаврентьев понял, что масштабы разграбления полка ужасны. На душе стало тоскливо, он постарался пока не думать об этом.

Все же нервы у Вулдыря не выдержали. Он остановил машину, выскочил из нее. «Чувствуешь, зверюга, что осталось недолго», — понял Лаврентьев.

— Вылазьте! — приказал Вулдырь. — Кончать вас буду!

Ольга жалобно пискнула, Лаврентьев погладил ее по руке.

Он спрыгнул вниз, помог спуститься Ольге.

— Туда становитесь! — Страшная улыбка скривила лицо главаря.

— Тебе тоже недолго останется, — покачал головой Лаврентьев. — Подпишешь себе приговорчик. И прокурор не понадобится…

Ольга тихо плакала, он поддерживал ее под руку. Мимолетно Евгений подумал, как странна и нелепа ситуация, о которой он и подозревать не мог несколько часов назад. «Хотя такое уже было… Странно, почему все плохое так несправедливо повторяется?..»

Вулдырь перезарядил автомат, черные брови сошлись на низком лбу.

— Забирай свою гребаную радиостанцию! И скажи: если преследовать будут, живыми не дадимся.

Он вытащил из «уазика» зеленую коробку с антенной, опустил на асфальт, сел за руль и рванул с места. Скрежетнула железными суставами коробка передач, машина помчалась вперед и еще не успела исчезнуть из поля зрения, как Лаврентьев уже вызвал своих танкистов:

— Козлов, как слышишь. Прием…

Ольга сидела на корточках, закрыв лицо руками. Лаврентьев склонился над ней, отвел руки, приподнял.

— Ну что ты, моя радость? Все уже позади… Забудь об этом.

В подтверждение его слов ветер донес глухой звук: бум-м! И тут же еще раз: бум-м!

— Вот и все. Представляю, как их там разметало… — сказал Лаврентьев. — Автоматы, жаль, покорежило. Да и от машин ни черта не осталось…

Она потерла виски, покрутила головой, наверное, пытаясь освободиться от кровавых видений. Лаврентьев промолчал, достал сигареты, присел на железную коробку рации и закурил. В трех километрах от них к шоссе лепился худой кишлачок с беленными солнцем стенами. Одинокой козявкой бродила корова. Он понял, что женщин теряют не только потому, что мало любят, но и потому, что мало им дают. А он ничего не может дать, кроме розового солнца, вылизывающего пустыню, худого кишлака на горизонте и ветра, который доносит пушечный гром. Такую фигню может дать каждый дурак. Особо и стараться не надо. Он посмотрел на свою невесту и подумал, что пауза отчуждения закончилась, решительно встал с коробки, обнял женщину за плечи.

Загудели «жучки» — это приближались танкисты.

— Машины сохранить не удалось! — доложил Козлов, спрыгнув с брони и обнажив белые зубы. Все остальное у него было грязно-серым. К тому же под шлемофоном у капитана сильно чесались уши. Поэтому он беспрестанно поправлял его. — Оружие собрали. Целых автоматов не больше пяти осталось…

— А бандиты?

— Окрошка… Мы за пригорком засели, выставили наблюдателя. А потом — вдогон… Только щепки полетели…

— Ладно, молодец… Поехали, там еще в полку заморочки ждут, — с тяжелым сердцем выдавил командир.