До встречи в следующей жизни

– Что здесь опять происходит? – рявкнул он, и Аврора с Максом, чуть не рухнув снова на кафельный пол кухни, закричали:

– Он жив!

– Ну вот, – сказал Женька, – капитан перед вами, и, что немаловажно, с головой. Вполне себе головастый капитан.

– Вы о чем? – уже не так грозно поинтересовался тот и поправил на голове свою фуражку.

– Вот эти двое утверждают, что в холодильнике ваша голова, – наябедничал на товарищей Женька.

– На блюде, – добавил Максим.

– Отрезанная, – решила внести ясность Аврора.

– Я еще не смотрел, – замялся Женька, – не то чтобы я боюсь, просто не хочется разочаровываться в людях, понимая, что они не в себе. Вот так общаешься с человеком, – он посмотрел на Аврору, – думаешь, что есть, конечно, у него странности, но терпимые, а потом бац – и он видит отрезанную голову в холодильнике. И все, назад пути нет, понимаешь, что человек безнадежен.

– Вдвоем с ума не сходят, – сказала в свою защиту Аврора, – Макс тоже ее видел.

– А вот это аргумент, – согласился Женька.

– Ну так это правда, – выдохнул капитан, – чего орать-то было.

– Аврора, ты почему здесь и в таком виде? – в дверях стояла Аделия и хмурила брови. В отличие от дочери, которая лохматая стояла сейчас босиком на кафельном полу кухни, она выглядела безупречно, словно только что со званого ужина.

– Мам, тебя правда сейчас именно это беспокоит? – спросила Аврора, не удивляясь, на самом деле, реакции родительницы.

– Ну, во всем остальном я потом обязательно разберусь, но твой внешний вид меня убивает. Девушка, даже зашедшая за стаканом воды на кухню, должна выглядеть безупречно, – выдала свой вариант правильного мира женщина.

– В чем-то с вами соглашусь, – прервал ее Женька, – но мы очень торопились. Тут кричали «Убили!», и мы хотели прибежать первыми.

– Мы? – округлила глаза Аделия. – Дмитрий, у вас жена, вы спятили, Аврора! Разве я тебя так воспитывала? Нельзя трогать чужих мужей, – женщина повысила голос и всем своим видом показывала, что расстроена и возмущена.

В проеме двери уже все зеваки не помещались, но Евгений заметил, что зализанная прическа Джона в сеточке для волос мелькала над головами.

– Да, мам, вот такая я развратная женщина, – вдруг, к удивлению Евгения, с восторгом сказала Аврора. – Совратила женатого мужчину, причем, заметь, первого попавшегося.

– Ну, я бы не стал так громко утверждать, – Евгений понимал, что дочка сейчас делает этот спектакль для мамы, и ему очень нравилось, как она вырывается из-под маминого контроля, пусть и поздновато: напропалую, как танк, по-другому, видимо, у нее до этого не получалось.

– Что происходит? – у дверей начали шуметь. Им надоело стоять там в неведении, слыша лишь бабский треп.

– Действительно, – Женьке пришлось оторваться от приятной сцены и вернуться к голове в холодильнике, – давайте уже все проясним и вернемся все по своим каютам, если, конечно, после этого кто-то сможет уснуть.

– По своим, – грозно сказала ему Аделия.

– Исключительно, – подтвердил Женька, – меня там жена ждет, – решил уколоть он Аделию. – Итак, капитан, ваш выход.

Но вместо капитана выступил Герман – молодой человек, отвечающий за развлечения на данном корабле, тот, который после шампанского не особо талантливо корчился на полу ресторана, а позже был забыт туристами как ненужная опция.

– Это торт, – тихо сказал он, выглядывая из-за спины капитана, – реквизит для программы. Но ведь вы сказали пока остановить развлекать туристов, ну мы и оставили, а голову в холодильник решили поставить, так как она из крема и может испортиться.

Женька заглянул в холодильник. Когда заранее знаешь, что это произведение кулинарного искусства, то замечаешь все и сразу. Видны и заварной крем вместо седой бороды капитана и нарисованные глаза, но не зря была придумана пословица «У страха глаза велики». У Евгения были хорошие учителя, а учителя психологии действий он просто обожал и впитывал каждое его слово. Он говорил, что страх – это базовая эмоция человека, без нее он бы не выжил. Но у некоторых эта эмоция становится патологией, и люди начинают бояться абсолютно мирных, не угрожающих их жизни вещей. Также, в минутном страхе, люди обладают способностью видеть в нем больше, чем есть на самом деле, преувеличивать страх. Именно поэтому, когда опытные следователи работают со свидетелями, то оказывается, что не все так, как в первые минуты описывал человек под влиянием страха. Обычно показания можно смело делить на два, но в некоторых случаях, бывает, и на десять.

Видимо, сейчас был именно такой момент. Это ему многое сказало про молодого человека Макса, которого он еще при осмотре его комнаты заподозрил во вранье. Сейчас к этому выводу прибавился еще страх, который сидел в нем до такой степени, что, увидев голову на блюде, молодой человек не дал себе даже шанса засомневаться, сделать выводы, более внимательно всмотреться, он просто упал в обморок, разбив себе крепко голову.

– Ну что, друзья, – громко сказал Евгений, осмотрев холодильник, – у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?