До встречи в СССР! Империя Добра

«Советский Союз и Соединённые Штаты – эта тема необъятна. Наши записи – всего лишь результат дорожных наблюдений (в которых описания пороков империализма занимали по сравнению с описанием достижений Америки очень скромное место. – С.К. ). Нам просто хотелось усилить в советском обществе интерес к Америке, к изучению этой великой страны…

<…> Американцы очень сердятся на европейцев, которые приезжают в Америку, пользуются её гостеприимством, а потом её ругают… Но нам непонятна такая постановка вопроса – ругать или хвалить. Америка – не премьера новой пьесы. А мы – не театральные критики…»

В авторской интонации Ильфа и Петрова никогда не было ни малейшей натужности или ложного пафоса. О самых серьёзных вещах они говорили просто и с улыбкой. Чувствуется эта улыбка и в вышеприведённых строчках. Но далее интонация становится сдержанней, потому что далее следует краткий, однако очень важный вывод:

...

«Что можно сказать об Америке, которая одновременно ужасает, восхищает, вызывает жалость и даёт примеры, достойные подражания, о стране богатой, нищей, талантливой и бездарной.

Мы можем сказать честно, положа руку на сердце: эту страну интересно наблюдать, но жить в ней не хочется».

В главе 46-й своих очерков, названной «Беспокойная жизнь», Ильф и Петров дали верное описание состояния души советского человека за кордоном, сказав так:

...

«…Мы проехали десять тысяч миль.

И в течение всего пути нас не покидала мысль о Советском Союзе.

На громадном расстоянии, отделяющем нас от советской земли, мы представляли её себе с особенной чёткостью. Надо увидеть капиталистический мир, чтобы по-новому оценить мир социализма. Все достоинства социалистического устройства нашей жизни, которые от соприкосновения с ними человек перестаёт замечать, на расстоянии кажутся особенно значительными…

Мы всё время говорили о Советском Союзе, проводили параллели, делали сравнения. Мы заметили, что советские люди, которых мы часто встречали в Америке, одержимы теми же чувствами. Не было разговора, который в конце концов не свёлся бы к упоминанию о Союзе: «А у нас то-то», «А у нас так-то», «Хорошо бы это ввести у нас», «Это у нас делают лучше», «Этого мы ещё не умеем», «Это мы уже освоили»…»

В Америке порой говорят о своей же стране: «эта страна». Для советского человека такой подход выглядел дико! «Моя страна», «наша страна», «мы» – такими были новое мироощущение и новое ощущение себя в мире. Сами оторванные от Родины, пусть временно и по делу, Ильф и Петров нашли для определения своих чувств точные слова:

...

«Советские люди за границей – не просто путешественники, командированные инженеры или дипломаты. Всё это влюблённые, оторванные от предмета своей любви и ежеминутно о нём вспоминающие. Это особенный патриотизм, который не может быть понятен, скажем, американцу…»

Но почему же патриот-американец не смог бы понять советского патриота? Авторы «Одноэтажной Америки» ответили на этот вопрос просто и убедительно. Вначале они дали отвечающий действительности и ни в чём не устаревший обобщённый психологический портрет жителя Америки: