До встречи в СССР! Империя Добра

17 ЯНВАРЯ 1960 года на Тихоокеанском флоте унесло в штормовой открытый океан маленькую десантную баржу с отказавшим двигателем. На борту был лишь береговой экипаж из четырёх человек: старшина катера Ахмет Зиганшин, мотористы Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и матрос Иван Федотов. Четыре молодых парня срочной службы – обычные советские ребята.

Их носило в океане 49 (сорок девять) дней – все ближе к Гавайским островам, и почти всё это время они голодали – продовольствия на борту почти не оказалось, как и рации в рабочем состоянии. 23 февраля на борту отметили день Советской Армии и Военно-Морского Флота, но главным «блюдом» за столом были разговоры и воспоминания. 24 февраля съели последнюю картофелину. Лишь 7 марта в 16 часов баржа была замечена с американского авианосца, и четвёрку спасли.

Процесс спасания и перевода ребят на борт «американца» снимался на плёнку, были крупные планы и круговые панорамы – всё на высоком и богатом американском уровне. Потом хроника демонстрировалась с киноэкранов, фото четвёрки заполняли первые полосы газет мира… Четыре обросших бородами наших солдата выглядели там крайне уставшими, измотанными и, понятное дело, исхудавшими. Но вот жалкими они не выглядели – герои так не выглядят никогда, а ребята были, конечно, героями.

Четыре советских парня в одночасье стали мировой сенсацией, мэр Сан-Франциско вручил героям золотой ключ от города, и они заслуживали этого! Попав в нечеловеческие условия – Зиганшин после спасения весил 40 килограммов вместо нормальных 69, – они полностью сохранили себя как люди. Журналисты на пресс-конференциях то и дело удивлялись, а уж выигрышных деталей в рассказах спасённых было хоть отбавляй. У одного из них в том драматическом плавании была с собой гармошка, и он рассказывал, как, желая подбодрить себя и товарищей, он играл на ней…

– О, где же эта историческая гармошка? – тут же оживилась газетная братия. И в ответ услышала:

– А мы её съели!

Испытывая дикий голод, ребята разрезали кожаные мехи гармони на тонкие полосы и часами разваривали их, а потом часами жевали…

На Западе потерпевшие кораблекрушение или оставшиеся в открытом море без пищи моряки имели точное представление о том, что надо в этом случае делать. Когда начинался голод, бросали жребий – кому пойти на корм

остальным. Эта практика у западных мореплавателей была настолько известной и обычной, что её шутливо обыграл в своей «мушкетёрской» трилогии Дюма-отец. Читатели его «Двадцати лет спустя», безусловно, помнят, как, оказавшись после гибели фелуки с их злым гением Мордаунтом в ночном море, четвёрка мушкетёров дружно подшучивала над верным и в то же время жирным слугой Портоса Мушкетоном, опасавшимся, что его-то как раз и пустят на жаркое в первую очередь.

Будучи типичными продуктами западной цивилизации, журналисты, естественно, поинтересовались у реальной, а не литературной четвёрки спасенных – не подумывали ли они о чём-то подобном, не было ли на сей счет каких разговоров?

Однако молодые советские ребята – тоже будучи вполне типичными продуктами новой советской цивилизации, вопроса западных журналистов не поняли!

Журналисты повторили вопрос и дополнительно пояснили, что так, мол, и так, вас было четверо, одного можно было бы и того …

Однако ребята и после таких пояснений были в искреннем недоумении – а что, разве такое может кому-то прийти в голову?

И вот уж тут их не поняли даже видавшие виды западные журналисты.

В этой – абсолютно «знаковой» – детали мне видится мало с чем сравнимая философская и мировоззренческая глубина! Этот момент я расцениваю как абсолютный «момент истины» для старого как Зло частнособственнического общества и нового социалистического общества Добра.

Страна Добра и Империя Зла, оказавшись лицом к лицу, сами себе не отдавая в том отчёта, показали миру – кто есть кто!

В царской России, а потом и в СССР имелись социальные группы, где тоже считалось приемлемым людоедство в экстремальной ситуации. Отпетые уголовники-рецидивисты, замышляя побег через тайгу, специально подбирали простодушного кандидата, называя его между собой «коровой». Но в том-то и дело, что в Русской, а затем в Советской Вселенной до такой потери себя как человека опускались лишь немногие отщепенцы, моральные уроды! А для капиталистической цивилизации Запада подобное моральное уродство рассматривалось как допустимая норма всем обществом или, по крайней мере, значительной его частью.

Улавливается разница?

«Остаться до конца человеком в любых условиях!» – так воспитывала своих обитателей Советская Вселенная.

«Не гнушаться быть зверем, если это тебе выгодно, даже в обычной жизни, а уж тем более – в экстремальных условиях» – так воспитывал людей мир капиталистического Зла.

Кто-то, возможно, вспомнит и западные волнующие примеры. Например, трагедию «Титаника», на котором оркестранты так и ушли на дно, играя бравурную музыку, или самоотверженно отказавшихся тогда от спуска в спасательные лодки некоторых богачей. Однако на том же «Титанике» – когда это выяснилось, возмущение было огромным – процент спасённых женщин и детей из первого класса превысил процент спасённых женщин и детей из третьего класса примерно втрое!

О тихоокеанской четвёрке у нас писали много. Когда они через Сан-Франциско, Нью-Йорк и Париж добрались до Москвы, в аэропорту ребят ждали толпы народа, плакаты, цветы. Встречал генерал армии Голиков. Министр обороны маршал Малиновский подарил всем четверым штурманские часы – «чтобы они больше никогда не блуждали».