До встречи в СССР! Империя Добра

Эта телефонограмма стала результатом изучения Сталиным сводки вопросов, задаваемых на собраниях городских партийных активов в сентябре 1946 года, направленной Сталину Патоличевым.

1946-й — первый полный послевоенный год был сложен и непрост. Это был не только первый послевоенный год, но год к тому же голодный из-за разрухи, на которую наложилась засуха. И вопросы на городских активах по всей стране задавались разные, в том числе и острые. Всего их было в сводке Патоличева шестьдесят один, и кроме тех, с которыми читатель знаком по телефонограмме Сталина, там имелись и такие, например, вопросы:

…

«…Как разъяснить рабочим, чем вызвано повышение цен? (Тула)

Следовало бы повысить цены на другие товары, а на хлеб не нужно (Кемерово)…

Почему на рынках не вводятся твердые цены? (Рига)

Как увязать повышение цен с международной обстановкой? Не будет ли в скором времени война? (Ленинград, Ярославль, Тула)

Будет ли организована помощь многодетным семьям и получающим низкую зарплату? (Иркутск, Горький)

Будет ли повышена зарплата партийным работникам, работникам райисполкомов, волисполкомов? (Свердловск, Таллин)

Будут ли сокращены штаты служащих, желательно сократить на 40 %? (Саратов)

Как надо отвечать рабочим: если спросят, почему помогаем хлебом Франции, Польше и Финляндии, а сами повышаем цены на хлеб?..»

Как видим, задавать острые вопросы властям в СССР эпохи Сталина было не только возможно, но просто принято.

Это было в порядке вещей!

И на «молчание ягнят» или «рабов» «сталинского ГУЛАГа» это не очень-то походит!

Не так ли?

Интересные детали иногда можно узнать даже из нынешних телевизионных передач! После войны в Москве начали готовиться к строительству высотных зданий, в том числе — нового главного здания Московского государственного университета. Восемь «сталинских» «высоток» стали не только украшением и гордостью, но и новым символом Москвы. Общий «рисунок» грандиозных и в то же время зрительно лёгких зданий нашёл отражение, к слову, в эмблеме Московской Олимпиады 1980 года.

Строительство одной из «высоток» — если не ошибаюсь — гостиницы «Украина», совпало по времени с прокладкой новой линии метро. Огромной тяжести сооружение могло вызвать деформацию пластов и сместить осевую линию тоннелей, и наоборот — пустоты тоннелей могли вызвать опасный крен здания.

Выход нашли в том, чтобы прокладывать тоннели в замороженной земле. Была разработана сложнейшая охладительная система с многочисленными трубами, по которым гоняли холодильный «рассол». Такое решение само по себе было смелым и самобытным, но оно же накладывало на тех, кто его выдвигал и обосновывал, особую ответственность.

Проектировщики здания сразу заложили в него положительный крен в 16 сантиметров в расчёте на то, что, когда земля начнёт оттаивать, огромное здание качнётся в обратную сторону и станет строго вертикально. Но никто не мог сказать заранее, не накренится ли оно в другую сторону больше расчётного значения? Не создадут ли московские строители прямо в центре столицы московский аналог «падающей» Пизанской башни? Но только высотный…

Риск был велик, однако он оправдался — вначале специально наклонённая проектировщиками и строителями, а затем самостоятельно выпрямившаяся «высотка» и сегодня украшает Москву.

А вот теперь задумаемся — могли ли пойти на такой риск люди, воспитанные в страхе — перед гневом начальства, перед ГУЛАГом, перед тиранией Сталина?

В СОВЕТСКОЙ Вселенной не боялись рисковать, если того требовало дело. Другое дело, что риск всегда обосновывался, а поскольку рисковали с умом, на основе грамотного и точного расчёта, то и результаты получались ожидаемыми. Это в «Россиянии» новые дома начинают падать, не простояв и пары лет — тотальная некомпетентность и техническая безграмотность всё более становятся неотъемлемой чертой «россиянской» жизни, всё чаще походящей на смерть.

Сравним два десятилетия!

Первое — с 1945 по 1955 год.

В 1945 году полстраны лежало в развалинах, на следующий год её поразил голод — не такой, как в 1933 году, потому что Россию уже страховали колхозы и совхозы, но жестокий голод. У кого-то опускались руки — даже у таких испытанных лидеров, как Молотов и Микоян.