До захода солнца

Его губы приблизились к моим, глаза открылись и посмотрели на меня, он ответил:

— Когда ты дрожишь в моих объятиях.

Что на это сказать?

Я не знала, что ответить, поэтому просто пробормотала:

— О.

И почувствовала, как его губы улыбнулись напротив моих.

Когда он находился в таком милом настроении я теряла всякое желание играть в игры и осуществлять свой план. Была б моя воля, я бы набросилась на него, сорвала с него безумно фантастически сидевшие на нем джинсы и футболку со столь такого же фантастического тела и сделала бы с ним все, что хотела.

Пытаясь взять себя в руки, я спросила:

— А ты хорошо спал?

Он отодвинул голову на пару дюймов, подняв одну руку, пробежался пальцами по моим волосам у виска и сзади, убрал волосы с моего лица, а его глаза наблюдали за мной.

Когда его пальцы заскользили по длине моих волос вниз по спине, его рука снова обвилась вокруг меня, и он ответил:

— Впервые хороший ночной сон за последнюю неделю.

От чего я удивилась. Не могла себе представить, чтобы что-то могло заставить Могущественного Люсьена потерять сон.

Это так меня удивило, что я склонила голову набок и с искренним любопытством спросила:

— Почему ты плохо спал всю неделю?

Его руки сжались еще крепче, прежде чем он ответил:

— Сначала из-за предвкушения кормления. После твоего посвящения беспокоился, потому что рана заживала не так быстро. Ну, и последнее, моя зверушка, мне трудно с тобой спать рядом.

Мое сердце дрогнуло, хотя мозг напомнил моему сердцу, что оно наоборот должно радоваться. Еще одно столкновение моих ощущений, которое было не совсем приятным.

— Тебе трудно спать со мной? — Мой вопрос прозвучал шепотом.

Его рука скользнула по моей обнаженной спине, захватив прядь волос, и я почувствовала, как он начал накручивать их на палец. Это тоже мне показалось приятным.

Так всегда бывало, когда он так делал.

— Из-за твоего запаха, Лия. Он опьяняет. — Его губы приблизились к моим, затем коснулись, потом он снова отстранился, улыбка тронула уголки его губ, когда он продолжил: — Особенно когда ты возбуждена. Твой естественный аромат, смешанный с ароматом твоего возбуждения, ошеломляет. — Я напряглась всем телом, руки сжались на мне, прежде чем он, проиграл борьбу со своей улыбкой: — В хорошем смысле.

Я пристально изучала его высокомерную, самодовольную улыбку, одновременно, как бы между прочим подумывая — не ударить ли его приемом карате по плечу.

Скорее всего эффективность для него была бы от меня как от комара.

Вместо этого я заботливо спросила:

— Ты предпочитаешь, чтобы я приняла ванну перед сном, дорогой?

И увидела, как вспыхнули его глаза, точно не могла определить от гнева или от веселья, но он склонил голову набок, и его губы снова оказались на моей шее.

— Только если я буду принимать ванну с тобой, — ответил он.

Черт побери, но это был хороший ответ.

— Все, что пожелаешь, — послушно ответила я.

— Мм, — пробормотал он эффектно, так эффектно, что звук из его рта заскользил по моей коже, отчего я задрожала телом. — Мне нравится эта идея. Может я разрешу тебе принимать ванну только, когда будешь со мной.

О боже мой.

Так что я опять натворила?

У меня не было выбора. Я должна была смириться с этим.

Стараясь говорить ровно, спросила:

— Ты хочешь сейчас принять ванну?

Я почувствовала, как его язык коснулся моей шеи, отчего тоже вздрогнула.

Затем он сказал:

— Не сейчас. Я проголодался.

Внезапный электрический разряд ударил мне между ног, вызвав невероятное счастливое покалывание.

Он проголодался. Я, конечно хотела, чтобы он насытился. Я презирала себя за такие мысли, но не могла отрицать, что была счастлива.

— Ты проголодался?

— Ага, — произнес он в шею, затем поднял голову, взглянув на меня. — Можешь выбрать сегодня, Лия, здесь или на кухне.

Он хотел кормиться на кухне?

Правда?

Это было безумие! А что, если придет Эдвина?

— Если мы будем делать это на кухне, вдруг придет Эдвина, а?

Его брови сошлись на переносице.

— Она и так будет там, если ты будешь мне готовить сама.

— Готовить тебе? — глупо переспросила я, находя эту идею одновременно интригующей и пугающей.

Хочу сказать, я умею готовить. И сама идея приготовить что-нибудь для Люсьена показалась мне довольно приятной, хотя то, что мне показалась она приятной, еще больше доказывало, что я сошла с ума. А что, если я испорчу? У меня часто так получалось, особенно когда пробовала что-то необычное, кроме того я сомневалась, что Люсьен предпочитал не модную еду.

И вообще, почему мы говорим о готовке?

Он с интересом следил за выражением моего лица, пока все эти мысли проносились у меня в голове, прежде чем сказать:

— Ты умеешь готовить, Лия. Ты можешь готовить все, что тебе нравится. Это твой дом, а не Эдвины. Ты хочешь готовить?

Оу. Я поняла.

— Ты говоришь о завтраке, — выдохнула я голосом, который звучал, как у ненормальной девицы, которую только что ударили по голове.

Он улыбнулся еще одной своей самонадеянной, самодовольной, теперь уже больше похожей на самодовольную улыбку, прежде чем сказал:

— А ты думала, что я хотел поесть.