Добро пожаловать в Пхеньян! Ким Чен Ын и новая жизнь самой закрытой страны мира

Я знал достаточно много, чтобы просто «купиться» на всё это, но все-таки не мог в некоторой степени не поддаться этому очарованию. Я знал о ядерном оружии, о концентрационных лагерях, о царившем в стране беззаконии. Но ограничивается ли всё только этим? Отправляясь в страну, я осознавал, что лишь частично смогу получить ответы на свои вопросы. Это может показаться достаточно странным, но я не только смог в значительной степени смириться со специфическим характером северокорейского туризма, организованного по примеру Советского Союза, но и быстро понял причины этого. В самом деле, в стране, где практически за каждым следят постоянно, почему я – иностранный турист, гражданин враждебной страны – должен оказаться исключением из правила?

После той, самой первой поездки в 2012 году я возвращался в Северную Корею еще несколько раз. Первый из них – буквально через месяц – на фестиваль «Ариран»[5]

, о котором я писал для журнала «Artforum». Следующий раз я побывал в Пхеньяне в 2014 году в рамках тура, посвященного особенностям местной архитектуры. Благодаря этому я увидел, насколько изменился город всего за два года. Именно эта поездка заставила меня гораздо глубже понять приоритеты руководства страны, которые зачастую скрываются за заголовками в СМИ, и те пути, какими развивается и меняется столица – в соответствии с данными приоритетами.

За эти годы я жадно поглотил все книги о Северной Корее, которые только попадались мне в руки: от воспоминаний беженцев до академических трактатов, посвященных искусству, кинематографу, социологии и экономике. Одним словом, всё, что могло дать мне понимание реальной повседневной жизни, скрывающейся за многочисленными слоями пропаганды и мифотворчества. Затем, в начале 2016 года, я наткнулся на статью на одном из новостных сайтов, посвященных Северной Корее. Она была о новой компании «Tongil Tours». В отличие от других туристических бюро, предлагающих стандартные трех-или восьмидневные туры с практически одинаковыми маршрутами, «Tongil Tours» была задумана для реализации программ образовательного обмена. Замысел Алека Сигли (Alek Sigley) – молодого австралийского студента, специализирующегося на восточноазиатских исследованиях, – состоял в организации летом того года первой месячной программы интенсивного изучения корейского языка для иностранцев на базе ведущего образовательного учреждения Пхеньяна – Педагогического института имени Ким Хёнчжика. Я немедленно зашел на сайт «Tongil Tours» и зарегистрировался для участия в программе.

Я не колебался ни секунды. Я только что закончил кандидатскую диссертацию, поставив точку в этой главе своей биографии после пяти лет работы, и мне было необходимо что-то новое, в чем я бы смог «потеряться». И это новое вдруг оказалось прямо передо мною, само шло мне в руки. В него можно было нырнуть с головой, принять участие – пусть и в роли практически стороннего наблюдателя – в «истории настоящего». Кроме того, я люблю изучать иностранные языки. Эту любовь мне привил наш преподаватель сравнительного литературоведения в колледже, он утверждал, что невозможно по-настоящему понять какую-либо страну, пока не изучишь ее язык. Поэтому я тотчас же решил, что это именно та возможность, о которой я долго мечтал. Однако я никак не мог предположить, что она когда-нибудь станет реальностью: попытаться понять КНДР изнутри, на ее собственном языке, с помощью погружения в ее повседневную жизнь в течение пусть и ограниченного, но всё же достаточно большого периода времени. Шанс провести там целый месяц, по сравнению со стандартными несколькими днями обычного туриста, – это возможность постичь те нюансы, которые просто недоступны большинству иностранцев.

Некоторые из моих родственников и друзей опасались, что я могу там «потеряться» уже в буквальном смысле. Всего за месяц до этого студент из Университета Вирджинии Отто Уормбиер (Otto Warmbier) был арестован в Пхеньяне за попытку украсть пропагандистский плакат. Многие американские СМИ утверждали, что арест носил политический характер и имел недвусмысленное символическое значение: никто из американцев не будет в безопасности на территории Северной Кореи. Однако я бывал в Пхеньяне до этого, и тогда в северокорейских тюрьмах уже сидело несколько американцев. Медийная истерия меня не очень трогала. Я был прекрасно осведомлен о правилах, которых следует придерживаться, путешествуя по КНДР, а также сопоставлял риски с возможными выигрышами.

Я также задумывался об этических вопросах, связанных с поездками в Северную Корею. Очень многие принципиально против них, они считают, что путешествия «в гости к диктаторам» – это дешевая практика «мрачного туризма». Это когда кажется, что все граждане «несчастной страны» являются по сути не более чем узниками режима или живыми пропагандистскими плакатами. И наконец, привозя свои деньги в Северную Корею, турист способствует разработке там ядерного оружия.