Добро пожаловать в Цирк

Я была с ним в корне не согласна, но вслух ничего не произнесла, а он обещал что-нибудь придумать. Вот потому-то я и захаживала к нему, в надежде на свежеиспечённый эскиз, но больше эту тему не поднимала, дабы не показаться навязчивой.

Ну и конечно первыми на поприще дружбы со мной были Паскаль и Злославский. Илья так от меня вообще ни на шаг не отходил. Иногда у меня складывалось впечатление, что я ему действительно нравлюсь. Поди его разбери, хохмит он или правда пристаёт. Но так уж вышло, что я к нему и к его дурацким шуточкам привыкла. По крайней мере, он утверждал, что хочет меня немного расшевелить, так как я, по его словам, немного «отмороженная». Зачем ему это – ума не приложу. Может и впрямь пожалел сиротинушку, а может Сваровски злил. Хотя, скорее всего, злить Гадюку это моя прерогатива. Природная вредность вылезала наружу каждый раз, когда она нас видела – я начинала глупо улыбаться Илье и ничего не могла с этим поделать. Он смеялся и говорил, что ослепнет и влюбится, если я ещё хоть раз так улыбнусь. Я не верила и продолжала вредничать. Сваровски, кстати, вела себя при этом достойно – ни в жизнь не скажешь, что её мои ужимки доставали, хотя я точно знала – доставали и ещё как. Она перестала пытаться выяснить у меня подробности, и наше общение сократилось до минимума, если не считать мелких стычек по поводу территории трейлера, хотя я точно знаю, что Ветров уже пару раз выставлял её из своего трейлера, в том числе и тогда, когда она чего-то там хотела у него свистнуть. Надеюсь, не папку с моим личным делом, с неё станется.

Ну и Паскаль. Мой молчаливый загадочный дружок. Он время от времени ходил за мной тенью, иногда даже пугая. Создавалось впечатление, что у этого парня огромный собственный мир, в котором он жил, иногда выходя наружу, но только по необходимости. Ну по крайней мере, мне теперь, когда привыкла, стало намного легче его понимать, ведь мне он демонстрировал всё те же загадочные улыбки, и те эмоции, которыми хотел что-то сказать или объяснить.

Хотя, иногда появлялось некое ощущение… не скажу, что его эмоции при беседах были не искренние, скорее наоборот, но что-то в нём меня настораживало. Может быть, дело в этих его загадочных серых глазах. Не знаю.

На этом, пожалуй, приятели заканчиваются. Не считая конечно мадам Люсиль с её шабашем. Это отдельные персонажи, с ними просто невозможно не ладить, хотя Сваровски умудряется. Нет, некоторые циркачи, конечно, пытаются общаться, но как-то сухо и буднично, а я особо и не иду на контакт. Даже с собственным униформистом Святом я не особо лажу, он вообще молчун, зато исправно делает своё дело, потому мой реквизит всегда в порядке и в исправности. Собственно, этого мне достаточно.

Григорий Николаевич после того случая ни разу меня к себе не приглашал и ничего не спрашивал. Оно и понятно, у него и так дел невпроворот. Да и мне не особо хотелось больше с ним говорить об Алексее, тем более что завтра его прах отдадут сестре. Они решили не везти тело домой, это было финансово накладно и тяжело, хотя Ветров говорил, что готов оплатить груз двести без разговоров, но Лиза настояла на кремации.

Вот уж на кого было больно смотреть. Она за эти дни буквально постарела. Тем более что из-за каких-то накладок с документами тело Алексея пробыло в морге дольше, чем было запланировано. Я старалась не попадаться Лизе на глаза, поскольку боялась, что она решит заговорить со мной. Мне было просто страшно. Страшно коснуться чужого горя.

Это конечно всё печально, но вот слова Сваровски, зацепились за мой мозг и держали его мёртвой хваткой. Она сказала, что труп был высушен словно старик. В голове это никак не желало укладываться, ведь я точно знала, что такого быть не может. Если только он не мёртвый эрр. Говорят, когда эрр умирает, покинувшая его сила, вылетая из тела, испаряется вместе с водой что в человеке, и остаётся не то что, что-то сухое, а буквально мумия. Но может быть, просто Сваровски чересчур впечатлительна. У страха глаза велики.

Я тряхнула головой и вернулась из мыслей на бренную землю. Тупо уставившись в кружку кофе, вытягивала себя из утренних раздумий. Следовало проснуться и идти тренироваться. Одно хорошо: Григорий Николаевич широким жестом завтра и послезавтра даёт выходной. Это, как я поняла, делает значительную брешь в его карманах, он сказал об этом прямо, для того, чтобы всё оценили щедрость его души. Хотя я с некоторых пор, отлично знаю, что этот человек, как никто другой умеет считать деньги и, выходные, смею предположить, вовсе не внеплановые. Но это лишь моё мнение. Так или иначе, это оказалось весьма кстати, ведь Лиза завтра повезёт прах брата на родину. И сама уже никогда не вернётся в Бизарр.

– Доброе утро! – раздался весёлый и бодрый голос позади меня.

Я на секунду сжала губы в тонкую линию, но тут же справилась с собой и кротко кивнула, завидев перед собой улыбающееся лицо Алины Завойской.

– Доброе.