Добро пожаловать в Цирк

Я сидела у него на диване и читала книгу, пока иллюзионист трудился за своим столом, сидя спиной ко мне, и что-то вычерчивал. Он усиленно не желал общаться и смотреть кому бы то ни было в глаза, но вроде бы не был против, что я была рядом. Вчера наш вечер прошёл точно так же. Он чертил, а я читала. Собственно говоря, книга была совсем не интересная, но заняться было просто нечем.

В отличие от меня, те, кто остался в Бизарре, все были чем-то заняты, Паскаль – разрабатывал новое приспособление для номера, Сваровски целыми днями пропадала на тренировках вместе с другими немногочисленными артистами, а вот мне никак не хотелось ничего делать, хоть волком вой. И хотя я понимала, что тренировки циркачей, что доводили их до изнеможения, всего лишь хороший способ отвлечься, у меня, к сожалению, не было силовых нагрузок, чтобы на корню вырубать мозги.

Или, может быть, дело в том, что я панически боялась за Паскаля, помня недавнюю трагедию Алексея, хотя и понимала, что Скаль не такой человек. Но мерзкий, зудящий червячок внутри, всё никак не желал успокаиваться. Я много раз задавала себе вопрос: почему меня так беспокоит этот парень, и теперь уже с уверенностью могла сказать, что он был мне дорог.

Так странно, я успела прикипеть к нему, выражаясь словами Шико, а ведь за всё время нашего знакомства Паскаль не произнёс ни слова. Только ярко выраженные эмоции, взгляды, жесты… этого было достаточно, чтобы понять его. Конечно, теперь всё резко изменилось, он стал скуп на эмоции и общение, словно чувств у него не осталось и вовсе, а я ничего не могла с этим поделать. Я даже просто боялась лишний раз у него что-то спросить, чтобы не порвать, как мне казалось, ту тонкую нить, что позволяла мне просто быть рядом. Но всё же, часто ловила себя на злости оттого, что он так глубоко нырнул в своё горе и даже не пытается отвлечься.

Я с силой захлопнула книгу, разозлившись на саму себя и свои мысли. Паскаль услышав хлопок, повернулся ко мне и вопросительно поднял бровь. Мне много чего хотелось ему сказать, но я просто поджала губы и, встав, буркнула:

– Я пойду.

Он не стал меня задерживать, лишь наблюдал, как я в спешке ухожу из трейлера. Может, не надо навязывать ему своё присутствие? Что в этом толку, если он ничего вокруг не замечает? Хочется ему справляться с этим самостоятельно – пожалуйста. Если честно, то последние пару дней мне хотелось хоть как-то растормошить его, а если говорить начистоту – то просто накричать. Но не знала, как он к этому отнесётся, да и вообще уместно ли это? Может быть, так не положено делать?

Я влетела к себе в трейлер и села на кровать, чтобы вновь предаться невесёлым мыслям, когда следом за мной показалась Сваровски. Она была зла как дюжина чертей, разве что только пар из ушей у неё не шёл.

– Он невыносим! – рявкнула она с порога, а мне даже не пришлось спрашивать «кто», поскольку прекрасно знала, что «им» мог быть только Злославский, ведь кроме этого циркача довести девушку до такого драконьего состояния не мог никто. Кроме меня, разумеется.

– Чего опять не поделили? – скорее ради приличия, спросила я.

– Он достал вовремя моих тренировок выпускать своих зверей гулять! – бесновалась Гадюка. – Не во время тренировок акробатов, не во время эквилибристов – нет! Именно тогда, когда я пытаюсь сосредоточиться и выполнить сложный загиб, из которого можно выйти только плавно, на манеж выходят его чёртовы кошаки! Скажи, Гидра, как это называется?!

– Эм, думаю – любовь, – взболтнула я, но тут же замялась из-за убийственного взгляда Кристины.

– Иногда мне хочется его припечатать вместе с его кошаками в какую-нибудь балку, чтоб осталось только мокрое место! – она села на кровать и устало потёрла виски. – Ты ведь понимаешь, орать на него бесполезно. Он включит это своё тупое чувство юмора и делает вид, что он тут ни причём! И выходит, что это я мешаю его тренировкам! Я! Ему мешаю! У, убила бы!

Она немного помолчала, и уже спокойней проговорила:

– Он хоть бы сейчас не доводил меня, и так тяжело… – и тут она спохватилась: – Как Паскаль?

– Так же, – поморщилась я.

– Ясно, – вздохнула она и, посмотрев на меня спросила: – Когда уже это всё закончится, а? Чувствую себя, словно по углям хожу. И этот Злославский, чтоб его…

– Может тебе попробовать уже с ним спокойно поговорить? Глядишь, жить легче станет.

– Может тебе уже перестать строить из себя соляной столб и пригреть, наконец, на груди Паскаля? – гаденько проговорила девушка, сузив глаза.

– Какая же всё-таки ты гадина, Сваровски, – спокойно проговорила я, удивляясь количеству желчи на один литр крови.

– Да, говорят, – довольно кивнула она, а затем, уже серьёзно добавила: – Я, кстати это сказала не из-за вредности, а потому что действительно так считаю. Или скажешь, Паскаль тебе безразличен?

– Нет. Вовсе нет, – не стала я отрицать. – Просто не вижу связи между моим к нему отношением и постелью.

– А я вот, например, вижу.

– Да? И что тебе дала в отношениях с Ильёй постель, кроме врага в лагере?

– Тебе в подробностях рассказать? – мурлыкнула она, а я нервно хихикнула.

– Нет уж, спасибо.