Добро с кулаками

Далее после пару секундной паузы, повар заговорщически подмигнул Джону, приложил к губам указательный палец и шепнул: Тсс! После чего оглядевшись по сторонам, уже более осторожно извлёк на столик опять-таки из ниоткуда определённо второе. Второе било первое вдребезги. На столике появились жаренная на гриле стерлядка, политая лимонным соком, а по бокам украшенная чёрной икрой и зеленью, да на золотом подносе. Жаренные на гриле овощи располагались на другом подносе, а бонусом послужил свежее выжатый яблочно-апельсиновый сок. Один только запах блюд чего стоил, не говоря уже о внешнем виде. Джон с недоверием и мольбой в глазах уставился на Людвига. Людвиг приободряющее закивал головой и даже сам отрезал кусочек королевской рыбы, нанизал его на вилку и протянул старику. Неужели покушаю, — взорвалось в голове, — Неужели всё-таки! Закрыв глаза, старик медленно потянул руку с вилкой ко рту. И напрасно, что медленно. Сантиметр оставался между вилкой и ртом. Всего сантиметр. И рот уже открыт и запах, рыбы ударил прямо в мозг и губки задрожали, как за руку схватили. Глаза открылись сами собой. Ровно там же где ранее появлялся бродяга, теперь как чёрт из табакерки возникла уже бродяжка. Бродяжка была также неопрятна и грязна, нечёсаная да с синяком под глазом. Ещё бродяжка очень походила на вторую половинку предыдущего бродяги. За это можно было бы ручаться. А ещё бродяжка отличалась уникальной широтой тазовой кости и едва заговорила, как в воздухе появился терпкий запах перегара.

— Слух прошёл об том, что ты тут продукты дефицитные понапрасну переводишь! Вижу теперь, не врут добрые люди. Ну, разве так можно Людвиг? — обратилась бродяжка сразу к повару с упрёком, при этом, не отпуская Джоновскую руку с вилкой.

Повар виновато пожал плечами, стыдливо покраснел и накуксился, а накуксившись, отвернулся. Всё, — якобы нет тут больше гарсона Людвига, делайте что хотите. Гарсон Людвиг вне игры!

— Не бойся ножа, а бойся вилки, один удар — четыре дырки! А ну давай сюда вилку! Стерляди ему, видишь ли, захотелось. Ишь ты, какой умненький нашёлся! Видали мы таких миллион раз! Ты посмотри, какая птица! Губа то не дура! Желаешь стерлядью питаться, иди сперва налови, — угрожающе надвинулась на несчастного старика бродяжка.

Далее совсем обнаглев, бродяжка эта не стала уносить блюдо и кушать его на земле. Наоборот, по-хамски она немного отодвинула столик, и уж совсем по бесстыжему перекинув ногу через колени Джона, на эти самые колени и плюхнулась как раз своим широким тазом. После чего сидя на Джоновых коленях без обиняков принялась уничтожать второе предназначавшееся старику, тем самым полностью второе это отжав. Джон попробовал было спихнуть неприятную во всех отношениях наездницу, но, увы, ничего не получилось. Всё тело старика буквально парализовало, так что оставалось сидеть и вдыхать перед самым носом аромат немытых жирных волос. Ела бродяжка, не спеша. Смакуя. Хвалила и рыбу, и овощи, а сетовала только на то, что на таком столе да не оказалось хотя бы простого фуфырика из аптеки. У старика начали уже затекать ноги от увесистой широкой кости, как бродяжка, вытерев руки о брюки Рокфеллера, встала из-за стола, оставив о себе лишь голову и хвост королевской рыбы.

— Ну а теперь, когда я очень вкусно поела, пойду, поваляюсь где-нибудь в кустах. Может, повезёт и кто-нибудь заметит. Больше так не шути Людвиг! На связи! — после чего бродяжка рассыпалась на атомы, как и её предшественник.

Вслед за бродяжкой почему-то не предлагая Джону десерта, ещё раз сочувственно вздохнув в сторону старика, испарился и повар. Надо ли говорить, что после такого конфуза Рокфеллер очень расстроился. Неделю как минимум не забывался столик с кастрюлькой и стерлядкой. А уж к ним примешивалось ещё и то другое. То, что над Джоном определённо поиздевались. Разыграли беднягу и просто наверняка посмеялись! Но и это было не всё — это было лишь четвертью беды. Беда с большой буквы наступала с приходом ночи. Джон до сих пор отчётливо помнил её первый визит. В одну из первых ночей, а стоит отметить, что старикан не мог почему-то спать, не мог буквально. Так вот в одну из первых ночей вдруг ни с того ни с сего прямо из океана, в одно мгновение выросли башни близнецы с южной части Манхэттена. Далее, как в замедленном кинофильме поочерёдно эти башни подверглись атаке двух авиалайнеров. Сперва пострадала северная башня всемирного торгового центра, а уж затем и южная. И вот тут начался настоящий кошмар. С самых верхних этажей, располагавшихся выше эпицентра взрыва, начали выпрыгивать люди. С криками, а кто и молча, что было ещё более жутко, эти самые несчастные разбивались у подножия небоскрёбов. Разбиваться то разбивались, да вот только после того не оставались лежать трупами, или не шли на дно океана, а по очереди вставали, отряхивались и разбредались кто куда. Некоторые, завидев Рокфеллера, направлялись прямиком к тому.