Добро с кулаками

До вечера профессор прозанимался различными делами, связанными с предстоящим выступлением. Вступительная речь была на половину готовой, блокнот перечитан на несколько раз. Был приготовлен и лёгкий ужин, а посему Круговой решил немного отдохнуть у телевизора в ожидании Олега. За просмотром какой-то передачи из мира животных профессор вздремнул. Очнувшись ото сна, Круговой оглянулся, в комнате было уже совсем темно, телевизор показывал спортивную передачу, а на часах было половина первого ночи. Олега всё ещё не было дома. Круговой начал по-отечески волноваться. Вспомнились и хулиганы возле метро, и видение мерзкого пса, а также и то, как безрассудно бросался его молодой помощник в драку. И тут в дверь позвонили. Посмотрев в глазок и открыв дверь, профессор просто остолбенел. На пороге стоял в уматину пьяный Олег с дымящейся сигаретой в руке.

— Блин! Да это сам профессор меня встречает. Вот так удача! — промусолил еле двигающимся языком, молодой пьяница, и начал часто икать.

Круговой вырвал сигарету из рук Олега и бросил её на пол, другой же рукой, поддерживая пьяницу за пояс, препроводил последнего в дом.

— Я вам не позволю! Что я, малютка что ли? Имеем право полное сами, — икая, сообщил Олег и растянулся в коридоре. Круговой лишь покачал головой и направился расстилать постель в комнату Олега.

— Ну не сердись Иваныч! Главное, пива я не пил. Разве что один стаканчик. Во всём водка, проклятая виновата, — бормотал Олег, ползя на четвереньках в уборную. — А ещё дура эта…

— Какая ещё дура? — не вытерпел профессор.

— Известно какая! Та самая дура. Дура тысячелетия, и ни какая, а какой. Морду подставляет, кому попало. Объяснить потом дома толком ничего не может, а папаши их потом друзей во всём обвиняют.

Тут Олег позеленел и бросился к унитазу, возле которого последующие минут пять прочищал желудок, издавая при этом, то жалобные, то визгливые звуки похожие на рёв трубы.

Профессор сел ужинать немного в подавленном настроении. Он не употреблял сам уже как двадцать лет и с трудом переносил пьяное общество, а тут ещё и напарник…. Умывшись и выйдя из уборной, Олег подсел за стол. Круговой налил ему стакан воды, в который выдавил немного лимона.

— Ну и скажи мне теперь, Иваныч, раз ты такой умница-изобретатель, почему тебя по телевизору не показывают? Нет, тут что-то не так! Завтра же позвоню Валерьянкину за разъяснениями, — икал Олег, попивая водичку.

— Ага, вот вместе завтра и позвоним. Трубочку только мне дашь на секунду. Самому интересно, что у меня за сопровождающий такой. За какие такие заслуги он ко мне приставлен, и чем вообще он знаменит, — отвечал профессор, жуя сочный кусочек мяса.

— Да я самым известным писателем стану… Скоро, — как-то неуверенно промычал Олег, — вы ещё в очереди за автографом стоять ко мне будете, ик, ик.

— Во как! Позволь поинтересоваться, что можно прочесть из написанного? Над чем сейчас трудимся?

— А вот и не позволю, — преодолев приступ икоты и немного собравшись с мыслями, Олег продолжил:

— Хотя нет, почему же. Трудимся мы сейчас над описанием того, как банда неудачников наняла непонятно для какой цели достойного «меня», выбросив тем самым на ветер кучу денег, на абсолютно бесперспективное дело. — На произношение последнего предложения у Олега ушло почти пять минут.

Профессор не выдержал и вместе с тарелкой, в которой была ещё недоеденная еда, отправился к себе в комнату. Через пару минут в неё направился и Олег. Делал он это так, как наши далёкие предки на протяжении тысячелетий в морях и океанах шли против ветра на своих парусных судах и кораблях, а именно: зигзагом. Весь фокус подобного плавания заключался в том, что пройдя под углом к ветреной стороне, древние путешественники и торговцы меняли угол на прямо противоположный и так много раз. Но зато результат был на лицо, судно, хоть и медленно, но двигалось в нужном направлении и это против ветра. Олег же об этом факте не ведал, равно, как и сам не являлся парусным шлюпом, да и в лицо ему не дул морской бриз, однако зигзаги получались у него точь-в-точь, как по морской науке. Ввалился в комнату Олег, правда, уже в добром расположение духа. Как это обычно бывает, настроение у пьяных скачет от агрессии к любви буквально за минуты.

— Эх, профессор, а ведь я стараюсь, — пробормотал Олег и сел на пол, — вы мне сразу понравились. Я бы с таким профессором хоть зимой в реку! — Снова перешёл на «Вы» Олег.

— Ну ладно, ладно успокойся и отправляйся спать, — ответил Круговой.

— Нет, Владимир Иваныч! Ты не прав! Пускай они спят, — Олег провёл рукой вокруг себя, показывая профессору невидимых их. — Нам деньги уплачены, я вас и ночью охранять намерен.

— Премного благодарен тебе конечно за заботу, только уж я как-нибудь ночью сам себя охраню.

— А вдруг рыжая появиться, что тогда? Вы и распознать-то её не сумеете, а я раз уже с ней справился, думаю, и второй раз сдюжу, — не унимался Олег.

— Слушай, иди-ка ты, дружочек, в свою комнату, и там охраняй кого хочешь. Хватит у меня тут перегаром дышать. Поимей совесть, — профессор принялся поднимать непослушное Олега тело.