Добронега

— Теперь вот что. Присядь на корточки лицом к стене. Не у самой стены. Правильно. Я встану тебе на плечи, и ты распрямишься. Потом возьмешь меня руками за икры и поднимешь еще выше. Силы хватит?

— Не бойся, — успокоил его Дир, самодовольно усмехаясь. — Залезай.

Хелье влез ему на плечи и Дир медленно и ровно распрямился. Ухватив Хелье за щиколотки, он также медленно и плавно распрямил руки, вытягивая их вверх.

— Спускай обратно, — яростным шепотом сказал Хелье.

Дир послушно опустил его обратно к себе на плечи и присел. Хелье соскочил на землю.

— Не то окно, — пояснил он с досадой.

Подсознательно, не отдавая себе в этом отчета, он был настроен, как оказалось, залезть в окно Марии.

Они переместились влево от узкого проулка между строениями.

— Стало быть, так, — сказал Хелье тихо. — Я тебе свистну, очень тихо. Ты ответишь, также тихо. Свистеть умеешь?

— Да.

— Я спущу ее тебе вниз. Сброшу. Не с самого карниза, но все равно прямо в руки тебе мне ее спустить не удастся. Тебе нужно будет ее поймать. Если она сломает ногу или руку, Владимир нас не простит. Никогда. А если не сломает, быть тебе, Дир, во главе Косой Сотни, вместо Добрыни.

— Ну да? — удивился Дир.

— Это в самом неинтересном случае. А в лучшем тебя сделают посадником в твоем дурацком Ростове.

— Ростов хволить не смей!

— Хорошо. В твоем умном Ростове. Понял?

— Да.

— Вперед.

Они повторили маневр. Карниз оказался чуть выше, чем Хелье предполагал — пальцы едва доставали до кромки. Он помахал Диру рукой. Дир подумал и встал на цыпочки. Захватив карниз, Хелье повис на нем и ногой оттолкнул Дира. Дир отошел в сторону. Хелье качнулся и закинул ногу. Мгновением позже он сидел на карнизе.

Ставня оказалась прикрыта но, на счастье Хелье, не заперта. Внутри темно. Хелье припомнил, на каком расстоянии от окна находится ложе и вытащил сверд. Ножны мешали. Он отвязал их и кинул плашмя вниз. Луна все еще пряталась за облаком. Кажется, ножны упали Диру на голову. Дир смолчал.

Действовать следовало так. Быстро отворить ставню. Прыжок в комнату. До ложа пять длинных шагов. Пробег сократит их до трех. Четвертый шаг — прыгаем на ложе и прикладываемся к голове любовника рукоятью. Затем объясняем дуре, что лучше бы она шла добровольно. Если она говорит — нет, в пререкания с нею не вступаем, вяжем ее, чем попало, запихиваем ей чего-нибудь в рот, и спускаем ее Диру.

Зачем-то сосчитав до трех, Хелье плавным и быстрым движением отворил ставню и прыгнул внутрь, на ходу меняя захват на рукояти с внутреннего на внешний. Три беговых шага, прыжок — он лежал на ложе с поднятой рукой, сжимая рукоять. Ложе оказалось пустым.

Провал? Опять провал? Как в Балтике, как в Хольмгарде… как с переговорами, как с Матильдой, как с той, убиенной, имя которой он старался забыть — продолжалась полоса неудач. Хелье готов был завыть от досады, но тут скрипнула дверь нужника, и он, быстро сообразив, что никакие полосы не вечны, переместился бесшумно с кровати на пол, к двери, и дальше, в угол.

Предслава в длинной ночной рубахе, со свечой в руке, прошла к ложу, щурясь сонными глазами, и поставила свечу на прикроватный столик. Луна как раз появилась из-за облака. Хелье прихлопнул свечу лезвием сверда, плашмя, и очень тихо и быстро сказал:

— Не двигайся и не кричи. Нас тут много.

Предслава попыталась обернуться на слове «кричи». Хелье схватил ее сзади. Она стала вырываться. Он удивился ее силе и разозлился. Бросив сверд и заваливая ее на кровать лицом вниз, сам сверху, он схватил ее за волосы и ткнул в простыни.

— Шею сверну, хорла, — пообещал он. — Мне сейчас не до твоих глупостей.

Он попытался вывернуть ей руку, не до конца, а слегка, для устрашения — и получил локтем в ребра. Больно. Уже не стесняясь и не сдерживаясь, Хелье приподнялся, уперся коленом Предславе в круп, и, продолжая держать ее за волосы одной рукой, другой схватил ее за запястье и, дернув, завернул ей руку за спину. Приподняв колено, он подложил под него ладонь Предславы и надавил сверху, тем же коленом. Взяв ее за волосы другой рукой, он повторил маневр. Взяв оба запястья яростно дергающейся дочери Владимира во внутренний захват, Хелье огляделся. Лунный свет освещал комнату плохо. Хелье пошарил свободной рукой по покрывалу и простыне и неожиданно ладонь его наткнулась на нечто, напоминающее — перевязь ли, веревку ли… гашник! Это было очень кстати.

Предслава начала было кричать, но Хелье больно стукнул ее ладонью по уху. Одной рукой, помогая себе зубами, он намотал гашник на запястья Предславы, отпустил ее волосы, и быстро завязал и затянул гашник двойным кнорным узлом. Успокоившись, он методично оторвал ровный кусок простыни, скомкал его, и перевернул Предславу на спину. Предслава молчала.

— Открывай рот, — велел он.

Глаза ее мерцали в темноте. Очевидно, она смотрела на него с ненавистью.

— Открой рот, хорлаа дурная! — приказал он ей тихо и сердито.

— Подлец! — выкрикнула Предслава не до конца — Хелье тут же сунул льняной комок ей между зубов.