Добротолюбие. Том V

И об этом (т. е. о молитве, как пище душевной), так (рассуждайте).

Теперь благовременно нам и о телесной пище, о ее мере, количестве и качестве, кратко сказать, что подобает, по силе нашей.

30) О телесной диете, т. е. как должно питаться безмолвствующему

Написано: сыне человечь, весом снеси хлеб твой, и воду мерою пити будеши

(Иез. 4, 9, 10), сколько потребно, чтоб, довольствуясь тем, подвизающийся по Богу мог жив быть. Ибо, как говорит некто из отцов, если не дашь крови, Духа не приимешь. И великий Павел говорит: умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1 Кор. 9, 27). Тоже и божественный Давид: колена моя изнемогоста от поста, и плоть моя изменися елея ради

(Пс. 108, 24). И Богослов: «ничем так не благоугождается Бог, как злостраданием, или телесными ради Него лишениями; и ничем так не привлекается человеколюбие Его, как слезами». И св. Исаак: «как мать печется о чаде, так и Христос печется о теле злостраждующего (терпящего ради Него телесные лишения), и всегда есть близ тела его» (Сл. 58, стр. 443). Еще: «в чреве насыщенном нет видения таин Божиих» (там же). – Еще: «как те, кои сеют слезами, приемлют рукояти радования: так радостию исполняются злостраждующие (подъемлющие произвольные телесные лишения) ради Бога». – Еще: «блажен заградивший вход к себе всякому сладострастию, разлучающему его от Создателя Его» (Сл. 75, стр. 533–535).

Еще: «Долгое время искушаемый в десных и шуих, неоднократно изведав себя сими двумя способами, прияв на себя бесчисленные удары противника и сподобившись втайне великих возможностей, в продолжение многих лет снискал я опытность и, по благодати Божией, опытно дознал следующее.

Основание всего доброго, возвращение души из вражия плена, путь, ведущий к свету и жизни, – все это заключено в следующих способах: собрать себя воедино и всегда поститься, т. е. премудро и благоразумно поставить для себя правилом воздержание чрева, неисходное пребывание на одном месте, непрестанное занятие богомыслием.

Отсюда покорность чувств; отсюда трезвенность ума; отсюда укрощение свирепых страстей, возбуждающихся в теле; отсюда тихость помыслов; отсюда светлые движения мысли; отсюда рачительность к делам добродетели; отсюда высокие и тонкие умопредставления; отсюда не знающие меры слезы, источающиеся во всякое время, и память смертная; отсюда чистое целомудрие, совершенно далекое от всякого мечтания, искушающего мысль; отсюда проницательность и дальновидность; отсюда глубокие и таинственные понятия, какие ум постигает при пособии божественных словес, и внутренние движения, происходящие в душе, разделение и различение духовного как в святых силах и истинных видениях, так и в суетных мечтаниях.

Отсюда тот страх на путях и стезях, который в море мысли отсекает леность и нерадение, тот пламень ревности, который попирает всякую опасность и превозмогает всякий страх, та горячность, которая пренебрегает всяким вожделением, и изглаждает оное в уме, и вместе с прочим приводит в забвение всякое памятование о преходящем; короче сказать, отсюда свобода истинного человека, душевная радость и воскресение со Христом в Царствии.

Если же кто вознерадит о сих двух способах, то пусть знает, что не только повредит он себе во всем, что пред сим сказано, но поколеблет и самое основание всех добродетелей пренебрежением сих двух добродетелей. И как они, если кто удержит их в себе и пребудет в них, суть начало и глава божественного делания в душе, дверь и путь ко Христу; так если кто отступит и удалится от них, то придет к сим двум противоположным тому порокам, разумею, телесное скитание и бесчестное чревоугодие. Это суть начала противного сказанному выше, – и они дают место в душе страстям» (Сл. 75, стр. 533–535).