Добрые друзья

Мистер Окройд искренне так считал. Он был глубоко убежден, что на всем свете не существует бродячей труппы лучше, чем «Добрые друзья». Конечно, про других он ничего не знал и вообще никогда прежде таких трупп не видел, однако представить, будто кто-то может играть еще лучше, еще забавней, было выше его сил. Поэтому мистер Окройд говорил честно и от души. Восторг его также нельзя было объяснить преданностью новым друзьям и новой начальнице, мисс Трант. Мистер Окройд никогда не был любителем театров и мюзик-холлов, хотя по-прежнему не отказался бы за семь пенсов посидеть в последних рядах кинотеатра «Браддерсфорд империал». Это, однако, не мешало ему считать себя человеком сведущим и понимающим. Любой браддерсфордец полагает себя знатоком и карающим судьей во всем, что стоит денег, и мистер Окройд, как следует разглядев выступление «Добрых друзей» под всеми возможными углами, счел его первоклассным. Самого невысокого мнения он остался об Элси, чьи несколько вымученные фривольности показались ему «бестолковыми». С другой стороны, на этом острове еще никто так не восхищался танцами мистера Джерри Джернингема, и мистер Окройд не преминул намекнуть, что знает толк в этом деле: юношей он был одним из лучших исполнителей ирландских танцев в Вулгейте и Лейн-Энде, а однажды занял третье место на праздничном гала-концерте в Пит-парке. К самому Джерри Джернингему он питал презрение. «Тощий больно, — говорил он. — Глядишь, скоро живот к спине прилипнет». А потом, прибегая к загадочным речевым оборотам Западного Райдинга, объявлял мистера Джернингема «ни щукой, ни горбылем» — увы, сие страшное безапелляционное суждение никакого сокрушительного действия не оказывало, поскольку никто не понимал, что это значит. Однако мистер Окройд проводил четкую грань между Джернингемом-человеком и Джернингемом-танцором: последним он восхищался от всей души. Конечно, его любимицей стала Сюзи — как на сцене, так и в жизни. Она определенно знала свое дело, пусть мистер Окройд не всегда понимал, куда она клонит. И еще эта жизнерадостная, милая и дружелюбная девчушка так напоминала ему Лили, что в ее обществе ему становилось радостно и неловко, совсем как Иниго. Последний тоже пришелся ему по нраву: и как пианист, и как добродушный юноша с малость завышенным мнением о собственной персоне. (Все жители Браддерсфорда внимательно разглядывают друг дружку на предмет носозадирательства, и если кто-то позволяет себе мало-мальски необычный поступок, его нос тут же подвергается тщательным замерам.) Между ним с Иниго установилась особая связь, потому что, как мистер Окройд однажды пояснил Джо, «мы два сапога пара, оба любич-чели, как вы говорите, пришли к вам в один день и пытаемся показать, на чего способны». По тону мистера Окройда было ясно, что они не только пытаются, но и весьма преуспевают. К мисс Трант он питал огромное уважение, но всячески это скрывал. Была в ней какая-то черта — вполне определенная, только он не удосужился разобраться, какая именно — мгновенно вызвавшая его уважение (чего не скажешь о сэре Джозефе Хигдене и прочих зажиточных господах, на которых он гнул спину в Браддерсфорде). Никто из «Добрых друзей» точно не знал, сколько денег у мисс Трант (хотя обсуждался этот вопрос не раз), действительно ли она богата или просто имеет приличный доход и несколько сотен в запасе, которые может потратить на любую прихоть. Мистер Окройд считал, что денег у нее хоть отбавляй и добывать их ей никогда не приходилось. «Небось думает, что медь на деревьях растет», — отзывался он о ней, и эта мысль, которая привела бы в бешенство любого демократа прежнего поколения, только усиливала его бесконечный пиетет к этой славной леди. В Браддерсфорде были и богатые, и бедные, но таких, как мисс Трант, мистер Окройд еще не встречал. Они словно прилетели с разных планет, но неожиданно обнаружили точки соприкосновения и взаимной симпатии. Будь мисс Трант мужчиной, возможно, мистер Окройд относился бы к ней иначе, однако она была женщиной — мало того, очень привлекательной молодой женщиной. Как-то раз, прогуливаясь с Сюзи по пирсу, мистер Окройд заговорил с ней о мисс Трант. Девчушка очень полюбила ее и считала «просто прелестью», но, что уж тут говорить, бедняжка стареет. Если она бросит «Добрых друзей», впереди у нее скучная жизнь старой девы. Мистер Окройд выразил решительное несогласие с таким мнением о своей начальнице.

— Не, Суз, тут ты не права. Не удивлюсь, если мисс Трант скоро выскочит замуж. Небось и счас у нее поклонники есть, прибегут по первому зову. Никакая она не старая. По таким леди сразу видно, какие они благородные да сметливые, и выглядит она славно. Будь я холостой джентльмен, первым делом приударил бы за мисс Трант, так-то.

— Неужели? — Сюзи сделала вид, что обиделась. — Какой же вы наглец, мистер Джесс Окройд! А я еще была с вами мила! Меня пошто забыл, малой?