Добрые люди

– Точно: все что угодно!

– И по дороге может возникнуть тысяча непредвиденных ситуаций.

– Разумеется. Если позволишь, дам тебе совет полицейского: самое лучше средство – донос.

– Что за донос? На запрещенные книги?

– Нет. В наше время на «Энциклопедию» всем, по большому счету, наплевать. Даже у министра полиции есть свой экземпляр. Тут понадобится что-то похлеще.

Пьяный торговец рыбой, от которого крепко несет его ремеслом, случайно спотыкается о сидящего Рапосо. Тот яростно пихает его, и торговец сердито чертыхается. Мило хочет вмешаться и тянет руку к своей витой трости, но одного этого движения уже достаточно. Пару секунд они смотрят друг на друга, затем торговец втягивает голову в плечи и убирается вон. Опытным глазом Мило замечает нечто увесистое в кармане своего приятеля.

– Все еще носишь с собой двуствольный пистолет?

Рапосо пожимает плечами:

– Случается.

– Знаешь ведь, что у нас в городе это запрещено.

– Да, – равнодушно отвечает Рапосо. – Это я знаю.

Они пьют молча, искоса поглядывая на посетителей, которые курят, болтают друг с другом, попивают вино.

– Или вот еще что, – произносит наконец Рапосо. – Мои птички могут вляпаться в какую-нибудь историю с этим аббатом, который повсюду за ними таскается… Как тебе такой вариант?

– Тоже неплохо, – кивает Мило.

– На некоторое время это их задержит. И позволит конфисковать книги, бумаги и прочее барахло.

– А что это может быть за история?

Рапосо задумчиво хмурится. Затем делает глоток агуардиенте.

– Шпионаж, – отвечает он. – В пользу иностранной державы.

Мгновение Мило взвешивает все «за» и «против» новой версии.

– А знаешь, – улыбается он, – это, между прочим, отличная мысль!

– Мне тоже так кажется. Одна неувязка: Франция и Испания – союзники.

– Ну и что? Донесем на них как на английских шпионов, и дело сделано.

Рапосо снова задумывается.

– Поможешь мне?

– О чем речь! Это как раз по моей части, приятель. Для начала займемся ложными свидетельствами – в счет, как говорится, твоего аванса.

Они чокаются. Рапосо что-то напряженно подсчитывает в голове: время, возможности, деньги. Все сильные и слабые стороны этого варианта. Мысль о том, что почтенных академиков обвинят в шпионаже, вызывает на его лице коварную ухмылку.

– Сколько времени уйдет на это дело? – спрашивает он.

Мило неопределенно разводит руками.

– Все зависит от того, как быстро они будут действовать. И от заинтересованности, которую проявит ваше посольство.

– Они члены Испанской академии. Уважаемые люди… У них рекомендательные письма от графа де Аранды.

– В таком случае придется разыграть эту партию подальше отсюда… Представь себе: в придорожной деревушке пойманы двое английских шпионов! Вот жители-то удивятся… Комиссар сообщит мэру, или, наоборот, мэр запросит инструкции у Парижа, затем следствие, допрос… А багаж тем временем конфискован или вообще куда-то уплыл…

– Книги могут попасть в руки какому-нибудь негодяю, который их присвоит или испортит, – заключает Рапосо, уловив мысль Мило.

– Вот и договорились, приятель.

– Тебе это кажется правдоподобным?

– Вполне. Война с Англией нам сейчас очень на руку… А можно еще этой вашей, как ее, огненной воды?

Они подзывают хозяина. Тот приносит второй графин, и они снова выпивают. Желудок Рапосо по-прежнему не подает никаких сигналов. Рапосо достает из кармана часы и сверяет время. Все еще рано, убеждается он, чтобы лечь и спокойно уснуть. К тому же кабак они выбрали не из худших, Мило – славный малый, да и питье ничего себе, и худо от него вроде бы не делается.

– Как давно ты оставил армейскую службу? – спрашивает полицейский, с любопытством поглядывая на Рапосо.

– Восемнадцать лет назад.

– А где сражался последний раз?

– В Португалии, с англичанами.

Мило кривит рот.

– А почему бросил это дело?.. Слишком тяжела жизнь кавалериста?

– Жизнь как жизнь, не хуже любой другой.

Рапосо внезапно мрачнеет, и Мило обращает на это внимание.

– Извини… Наверно, тебе неприятно говорить об этом.

– Да ладно. Могу говорить, могу не говорить.

Рапосо откидывается назад, прислоняется к стене. Смотрит на стакан с агуардиенте и делает глоток. Внутри чувствуется жжение. Но пока совсем слабое.

– Слышал что-нибудь об ущелье Ла-Гуардия? – спрашивает Рапосо.

– Не слышал ни разу в жизни об этом чертовом ущелье.

– Это в окрестностях Лиссабона… Англичане и португальцы хорошо обороняли свои позиции. Мы здорово вымотались, понесли большие потери, а нас к тому же вытеснили на открытое место – в полном снаряжении, беззащитных. И вражеская артиллерия тем временем палила в нас почем зря…

– Много народу полегло? – интересуется Мило.

– Достаточно, чтобы проклясть и господа Бога, и родную мать.

– Понятно.

Рапосо роняет слово за словом – неохотно, неторопливо. Его голос звучит тускло, или, быть может, безразлично.

– Так прошло часа два, – продолжает он после короткой паузы. – А потом нам дали приказ к наступлению… Граната избавила нашего командующего эскадроном от всех его званий и полномочий, и командование принял лейтенант, немолодой уже мужик, сержант… Как вы тут их называете?

– Ancien? Vétéran?… Ты имеешь в виду звание?