Добрые люди

В этом она полностью понимала свою маму. Только та всё же сильнее, глубже воспринимала все подобные трагедии. После новостей о землетрясении или урагане с жертвами она зачастую оказывалась в постели с валерьянкой и корвалолом. Заходящей пожалеть её дочери рассказывала про своё предчувствие, про то, что именно тогда, когда этот ужас происходил, ей было нехорошо. Вполне возможно, что у неё были реальные способности. Уж очень часто плохое самочувствие сопровождалось экстренными выпусками новостей.

Сама Лена считала, что это очень естественно – сопереживать, что хоть так люди должны отдавать дань погибшим. Только, может быть, в силу молодости, а может быть, из-за сухости чувств, меньше сострадала всем несчастным, чем мать. Однако она обладала очень сильным воображением, и вечерами, посмотрев новости перед сном, она, порой десятками минут, до мелочей восстанавливала в представлении ход трагедий. Бывало иногда, что её представления оказывались такими живыми, что на следующий день где-нибудь на улице или в торговом центре накатывали на неё объёмной волной, со звуками, с красками, даже с запахами. Она ярко, всем сердцем представляла, как гибнут несчастные дети, а их матери держат их на руках и кричат, подняв лица к небу. Её дыхание учащалось, сердце тумкало быстрее, руки начинали подрагивать и движения могли ошибаться: она спотыкалась или задевала кого-то. Из её глаз текли капелюшки, и она усаживала себя на полчасика в кафе, чтобы отвлечься и прийти в себя, или торопила себя домой, к маме и папе, чтобы забыть и снова почувствовать себя в кругу безопасности, тепла и любви.

– Ну так что? Что за парашютики? – спросил папа, усаживаясь на диван рядом с ее столиком.

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Папа, я так переживаю из-за этих несчастных людей. Которые разбились. Представляешь, оказывается, они падали около трех минут и всё это время знали, что умрут.

– Ну что вы так… Только что маму успокаивал, рыдает там… Теперь ты. Того, что случилось – не поправить. Оставь их в покое, Ленка.

– А ты что, не переживаешь?

– Переживаю, конечно, – покивал он и захитрил: – А ты именно из-за тех, которые в новостях, переживаешь? За других не переживаешь?

– Ну, про других-то я не знаю, – пожала плечами Лена.

– Ну вот и про этих не знай, лапуля. Через три месяца о них уже и не вспомнишь… Займись делом, чтобы отвлечься, – он погладил её по головке.

– Так а тебе, тебе что – безразлично? – обиделась она.

– Мне, зайка, переживать некогда. У меня каждый день… Конечно, никому не желаю испытать такое… Ну так что там, с парашютиками-то?

– Не знаю, прыгать с парашютом буду. Друг пригласил… – она сказала это, глядя в экран, но он всё понял.

– Ты там, с этим другом-то… Слышь? – рассказал он.

– Ну папа… – объяснила она.

– Ладно, ладно… Куда поедете-то? На чём опускаться будете?

Она пожала плечами.

– Ну, в общем, ничего не знаешь? Настоящий десантник! – Он обнял её за плечики и погладил. – Давай-давай! Перворазик… Моя доча должна уметь! Только мамке ни в жисть не говорить! Поняла?

Она сделала рожу из разряда «исчо бы!»

– Скорее всего, вас на дубках, конечно, сбросят. Знаешь что, лучше бы, конечно, на инструкторе первый раз прыгнуть…

– Как это?

– Ну, это когда тебя к его пузику прицепляют, и вы вместе прыгаете. Так и веселее, и спокойнее.

– А ещё как бывает?

– Ну как, на дэшке. Это на куполе обычном то есть. Там главное – приземление. Ноги – вместе, руки – держат стропы вверху. – Он встал с дивана и показал ей позу. – Ну-ка, встань тоже…

Он заставил её залезть на диван и научил её, как приземляться на сведённых ногах.

– Самое противное, конечно, это когда по земле тянет. Надо сразу купол гасить. Как только упала на землю, сразу, не думая, встаёшь и бежишь к куполу. Обежала его вокруг и руками к земле прижала.

– А может тянуть?

– Конечно, – ответил он. – Если приземный хороший, ты вот, как ветер дует, с такой же скоростью и полетишь сквозь все попутные кусты. Это вас, лёгеньких, в первую очередь касается… Хотя чёрт его знает. Например, на дом – тоже довольно опасно… У меня один паренёк так, Серёжа Ломов…

Он остановился…

– Ну расскажи, расскажи, интересно!

– Ну что – «расскажи»… На куполе тоже опускались… Да… Тогда этих, крылов-то, не было ещё. Там… Ну, там, учения… И в городской местности. Ну, там, дома по десять этажей где-то.

– Ну, и…?

Папа почти ничего о своей работе не рассказывал.

– Ну и словил Серёга крышу. На самом краю остановился. Подумал, видать, что сел, пошёл так, неторопливо, купол собирать, а тут порыв… Купол с крыши, Серёга за ним – как пушинка…

– Ну и что? На землю сел?

– Сел… Сел… Потом вот несли его по очереди.

Папа занемногословил. Она тоже расстроилась.

– Так он что – умер?

– Нет, ногу сломал… – взбодрился вроде папа. – В общем, ты, если видишь, что на дом – по крыше бежишь и с края прыгаешь. Пока купол раскрыт. Поняла?

– Да поняла… Ноги-то не казённые!

– Ну во! – Он погрозил ей пальцем. – Друг… Я тебе…

Поцеловал макушку, обняв, и пошёл к выходу из комнаты.

– Средства связи не выключаем! – это уже и не папа был, вроде, а инструкция.