Добрые предзнаменования

В нем определенно было что-то странное. Что-то вроде глубоко скрытой напряженности. Когда он был рядом, появлялось ощущение, что все вокруг – и все вокруг, даже пейзаж – были для него лишь фоном.

Анафема жила здесь уже месяц. Если не считать миссис Хендерсон, которая теоретически присматривала за домиком, а практически не отказалась бы присмотреть себе и некоторые из вещей Анафемы, если бы ей представилась такая возможность, она ни с кем и парой слов не перемолвилась. Ее принимали за художницу, чему она не препятствовала. Здесь была именно такая местность, которая могла нравиться художникам.

Дело в том, что эта местность была неимоверно живописной. Окрестности деревни были великолепны. Предположим, Тернер и Констебль повстречали в пабе Сэмюеля Палмера и решили написать один большой пейзаж все вместе; а потом позвали Стаббса, чтобы он пририсовал лошадей, – даже у них не получилось бы лучше.

И это было самое печальное, потому что именно здесь все и произойдет. По мнению Агнессы, во всяком случае, которое она высказала в той книге, которую Анафема позволила себе потерять. Конечно, осталась картотека, но это было уже совсем не то.

Если бы Анафема полностью контролировала свои мысли – а рядом с Адамом никто не мог полностью контролировать свои мысли, – она бы заметила, что как только она пытается более глубоко задуматься о том, что же в нем странного, ее мысли сразу же ускользают в сторону, как гуси по воде.

– Оп-па! – вдруг заявил Адам, проигрывая в голове возможности, которые предоставляет книга прекрасных и точных пророчеств. – А она говорит, кто выиграет чемпионат Англии?

– Нет, – сказала Анафема.

– А в ней есть космические корабли?

– Не слишком много, – сказала Анафема.

– А роботы? – со слабой надеждой в голосе спросил Адам.

– Извини…

– Тогда мне это не годится, – заявил Адам. – Что же хорошего есть в будущем, если в нем нет роботов и космических кораблей?

Примерно три дня, печально подумала Анафема. В будущем есть примерно три дня.

– Хочешь лимонаду? – предложила она.

Адам колебался. А потом решил взять быка за рога.

– Слушайте, извините, что спрашиваю, ну, в общем, это не личный вопрос, вы – ведьма? – прямо спросил он.

Анафема прищурилась. Так, миссис Хендерсон придется перестать совать свой нос куда не следует.

– Некоторые могут сказать и так, – ответила она. – На самом деле я оккультист.

– А-а. Ну так! Тогда конечно. Отлично! – воодушевился Адам.

Она оглядела его с ног до головы.

– Ты точно знаешь, кто такие оккультисты? – спросила она.

– Ну, конечно, – заверил ее Адам.

– Ну, если тебе так спокойнее, – улыбнулась Анафема. – пошли, я и сама, пожалуй, выпью лимонаду. Да, и… Послушай-ка, Адам Янг…

– Что?

– Ты подумал: «У меня с глазами все нормально, и не надо их проверять», правда ведь?

– Кто, я? – смутился Адам.

* * *

С Бобиком вышла осечка. Он никак не хотел заходить в дом. Он припал к земле перед крыльцом и глухо рычал.

– Да пошли, глупыш, – уговаривал его Адам. – Это же просто Жасминный Домик. – Он смущенно повернулся к Анафеме. – Обычно он сразу все делает, как только я скажу.

– Его можно оставить в саду, – сказала Анафема.

– Нет, – сказал Адам. – Нужно заставить, чтобы он слушался – я читал. Там говорилось, что дрессуровка – дело важное. И еще там было, что любую собаку можно выдрессуровать. Папа сказал, что его можно оставить, только если он будет дрессурованный. Ну, пошли, Бобик. Заходи.

Бобик жалобно взвыл и умоляюще посмотрел на Адама. Короткий хвост пару раз ударил по земле.

Голос Хозяина.

С неимоверным трудом переставляя лапы, словно шагая против ураганного ветра, Бобик прокрался в дом.

– Ну вот, – гордо сказал Адам. – Молодец!

С шипением потух еще один уголек Преисподней…

Анафема закрыла дверь.

Над дверью Жасминного Домика всегда висела подкова. Ее повесил самый первый хозяин, сотни лет тому назад, в разгар эпидемии чумы, посчитав, что лучше предохраняться любым способом.

Подкова покрылась ржавчиной и вековыми наслоениями краски, поэтому ни Адам, ни Анафема не обратили на нее никакого внимания. И не услышали легкого потрескивания, которое всегда издает, остывая, металл, только что разогретый добела.

* * *

Какао Азирафеля совсем остыло.

Тишину в комнате нарушало только шуршание переворачиваемых страниц.

Время от времени с улицы доносился стук, когда потенциальные покупатели магазинчика «КИС: Книги Интимного Свойства», расположенного по соседству, ошибались дверью. Азирафель не обращал на это внимания.

Время от времени он открывал рот, чтобы выругаться, но вовремя останавливался.

* * *

Анафема так и не расположилась здесь как дома. Ее инструментарий был кучей свален на столе. Очень интересной с виду кучей. Такая куча получится, если шамана вуду на полчаса запустить в магазин научного оборудования.

– Круто! – вымолвил Адам, с горящими глазами устремившись к столу. – А это что за треногая штука?

– Это теодолит, – отозвалась Анафема из кухни. – Чтобы размечать лей-линии.

– Чего? – озадаченно спросил Адам.

Она рассказала про лей-линии.

– Ну да, – сказал он. – Неужто?