Добрые предзнаменования

Еще она сказала, что ей абсолютно не мешает то, что он колотит в стенку и ругается, когда у нее идет сеанс. Коленки у нее уже не те, что раньше, и ей не всегда удается вовремя изобразить, как духи стучат в стол, так что когда мистер Шэдуэлл барабанит в стенку, это оказывается даже кстати.

По воскресеньям она ставила ему под дверь тарелку с едой, заботливо накрыв ее другой тарелкой, чтобы не остыло.

Шэдуэлла нельзя не любить, говорила она. Что до его благодарности, впрочем, так она могла с равным успехом отпускать хлебные крошки по космическим течениям.

Ньют вспомнил, что у него есть и другие вырезки. Он выложил их на заляпанный клеем стол.

– Это еще что? – подозрительно уставился на них Шэдуэлл.

– Явления, – ответил Ньют. – Вы сказали, что я должен искать явления. Боюсь, в наши дни больше явлений, чем ведьм.

– И что, никто не подстрелил зайца серебряной пулей, а на следующий день какая-нибудь старуха в деревне вдруг охромела? – с надеждой в голосе спросил Шэдуэлл.

– Боюсь, что нет.

– Может, корова пала, когда старуха на нее посмотрела?

– Нет.

– А что тогда? – насупился Шэдуэлл.

Он прошаркал к липкому рыжему шкафчику и вытащил банку сгущенки.

– Странные происшествия, – сказал Ньют.

Он занимался ими уже несколько недель. Шэдуэлл серьезно запустил дела с газетами. Некоторые из них копились годами. У Ньюта была неплохая память: может быть, просто за двадцать шесть лет его жизни произошло слишком мало, чтобы заполнить ее, и в некоторых эзотерических вопросах он стал настоящим специалистом.

– Такое впечатление, что каждый день происходит что-то новое, – сказал Ньют, роясь в квадратиках газетной бумаги. – Что-то непонятное происходит с ядерными станциями, и никто не знает, в чем дело. Некоторые уверяют, что всплыла Атлантида. – Ньют с гордостью поглядел на Шэдуэлла.

Тот был занят тем, что протыкал перочинным ножом банку сгущенки. В коридоре зазвенел телефон. Оба инстинктивно не обратили на него внимания. Все равно все звонившие спрашивали исключительно мадам Трейси, и некоторые звонки явно не предназначались для мужского уха. Ньют однажды, в первый свой рабочий день, добросовестно снял трубку, внимательно выслушал вопрос, ответил: «Как ни странно, трусы из отдела мужского нижнего белья в “Маркс и Спенсер”, 100 %-ный хлопок», и трубку тут же повесили.

Шэдуэлл глубоко затянулся.

– Да не, не те это явления, – сказал он. – Чтоб ведьмы этим занимались? У них все больше тонет, чем всплывает. Ну, ты знаешь.

Ньют открыл рот. Закрыл его. Снова открыл и снова безмолвно закрыл.

– Если мы из последних сил боремся с ведьмовством, нечего разбрасываться на всякое такое, – продолжал Шэдуэлл. – Про ведьмовство ничего больше нету?

– Но там высадились американцы, чтобы от чего-то ее защитить! – простонал Ньют. – На несуществующем континенте!

– Ведьмы там есть? – внезапно заинтересовался Шэдуэлл.

– Не сообщается, – ответил Ньют.

– Да чтоб их, тогда это просто политика с географией, – отмахнулся Шэдуэлл.

Мадам Трейси заглянула в дверь.

– Ау, мистер Шэдуэлл! – сказала она, приветственно помахав Ньюту. – Вас к телефону какой-то джентльмен. Здравствуйте, мистер Ньютон.

– Прочь, распутница, – автоматически отозвался Шэдуэлл.

– Такой интеллигентный голос, – продолжала мадам Трейси, не обратив на это никакого внимания. – И у нас в воскресенье будет печеночка.

– Я уж с чертом скорее буду обедать, женщина.

– Так что если вы мне отдадите тарелки, которые я принесла на прошлой неделе, вы окажете мне услугу, родной мой, – улыбнулась мадам Трейси и, неуверенно переступая на шпильках высотой не меньше шести сантиметров, вернулась к себе и к тому, от чего ее оторвал телефон.

Шэдуэлл, ворча, пошел к телефону, а Ньют мрачно уставился на свои газетные вырезки. Сверху лежала заметка о том, что камни Стоунхенджа начали двигаться, словно железные опилки в магнитном поле.

Он рассеянно прислушался к тому, как Шэдуэлл говорит по телефону.

– Кто? А. Ну. Ну. Чего говорите? Какого рода явления? Ну. Как скажете, сэр, да. А где, говорите, это место?

По всей видимости, Шэдуэлл считал, что таинственное движение камней – не в его вкусе. Вот если бы это были банки сгущенки…

– Ладно-ладно, – заверил Шэдуэлл своего собеседника. – Прямо вот сейчас и займемся. Отправлю лучших людей и сразу доложу, что все получилось, можете быть спокойны. Угу, сэр, до свиданья. И вас да благословит, сэр.

Трубка стукнула о телефон, и голос Шэдуэлла, видимо освободившись от необходимости почтительно гнуть спину, расправил плечи и зазвучал громогласно: – Да чтоб тебя! Эти мне южане-чистоплюи![28]

Мистер Шэдуэлл, шаркая, вернулся в комнату и уставился на Ньюта так, словно забыл, что тот здесь делает.

– И чего это ты мне тут рассказывал? – спросил он.

– Происходят всякие странные вещи… – начал Ньют.

– Ага, – Шэдуэлл по-прежнему глядел сквозь него, задумчиво постукивая пустой банкой по передним зубам.

– Вот, к примеру, в одном городке уже несколько лет стоит удивительная погода, – безнадежно продолжал Ньют.

– Чего? Дожди из лягушек и все такое? – оживился Шэдуэлл.

– Нет. Просто погода нормальная для любого времени года.