Добрый убийца

Через пятнадцать минут Анчик сообщил, что Карло Вахтангович Ахалшвили готов принять частного детектива Ерожина завтра в одиннадцать часов утра.

— А ты говоришь, гиблое дело, — уел Петр Григорьевич начальника отдела по раскрытию убийств.

— Ты — известный лис, — признался Бобров и попросил Ерожина после разговора с грузином поделиться услышанным.

— Поделиться смогу, но сделать тебе ничего не удастся. Скорее всего они решили сор из избы не выносить, — предупредил сыщик и, попрощавшись, покинул кабинет. На стоянке возле «Сааба» Ерожина дожидался помощник.

— Ну, вручил брошку Проскуриной? — спросил подполковник, открывая машину.

— Вручил, — виноватым тоном доложил Михеев.

— А реакция невесты? — полюбопытствовал Ерожин.

— Упала в обморок, — ответил Глеб.

— Чем ты этого добился? — спросил Ерожин.

Такого он вовсе не ожидал. Михеев подробно рассказал, как он вписался в театрализованную свадьбу, выпросил маску и вышел на сцену.

— Заставь дурака?!… — воскликнул Петр Григорьевич. — Ты понимаешь, что натворил?

— Нет, — искренне недоумевал Михеев.

Он старался выполнить поручение с выдумкой, как того просил Ерожин, и рассчитывав на похвалу шефа.

— Сам подумай, если ты выходишь замуж и тебе в день свадьбы возвращают подарок покойного любовника! Да она решила, что ты — посланец с того света Хоть бы маску не напяливал.

— Что же теперь делать? — поник обескураженный помощник.

— Я покупаю цветы и — в театр. А ты бери мою машину. Завтра утром получишь у Грыжина зарплату, и дальше он тебе все объяснит, — приказал подполковник. — Где твой жигуленок? Давай ключи.

Машина Михеева стояла на другой стороне улицы. Ерожин поменялся с помощником ключами и перешел дорогу. Забравшись в старенький жигуленок, Петр Григорьевич подвинул сиденье поближе (Михеев со своим ростом в машине еле умещался) и тронул с места. Выбрав в цветочном киоске роскошные темные, с бархатными лепестками розы, подполковник подрулил к театру и попал в антракт. Публика в фойе оказалась странная — в основном с костылями и палками. Большинство зрителей расселось за буфетными столиками. Девушки в непонятной для Ерожина форме на подносах разносили напитки и бутерброды. Некоторые зрители медленно катили вдоль стен в инвалидных креслах и разглядывали фотопортреты артистов. Наблюдал за порядком в фойе сам директор.

— Что у вас сегодня происходит, Яков Михайлович? — спросил Ерожин.

— Префектура округа дает благотворительный спектакль для инвалидов, — не без гордости ответил Бок.

— Я бы хотел поздравить Нателлу. Помогите до нее добраться, — попросил Петр Григорьевич.

— Она сегодня не в себе. Перед спектаклем устроила истерику, боюсь, ее лучше не трогать, — горестно сообщил Яков Михайлович.

Он очень старался, организовывая для Тулевича и Проскуриной хороший праздник, и был огорчен случившимся.

— Уверен, что мое посещение исправит настроение примадонны, — заверил сыщик.

— Будем надеяться, — скептически заметил Яков Михайлович, провожая сыщика к Проскуриной.

Нателла сидела возле туалетного столика и подрисовывала стершееся ухо кота на своем животе.

— Поздравляем вас, Нателла Владимировна, с законным браком, — сказал подполковник и положил розы на туалетный столик.

— Как хорошо, что вы пришли. Сегодня во время нашей с Мариком свадьбы…

— Я все знаю. Никакого чуда не произошло, — перебил примадонну подполковник. — Просто я нашел тайник бандита Кадкова, и в нем оказалась ваша брошка. Помните, вы считали, что я у вас ее отнял. Теперь вы знаете, что это не так. Зато я вам ее возвращаю.

Способ, которым решил вернуть подарок Руслана мой помощник, довольно жуткий. Но он не хотел вас напугать, а решил не выделяться. Ведь ваша свадьба смахивала на карнавал.

— Господи, а я чуть от страха не умерла.

Решила, что Руслан с того света меня укоряет. Винит за то, что я замуж выхожу… Дура я, — обрадовалась Проскурина и, выглянув за дверь, закричала:

— Марик, иди скорей сюда!

Тулевич прибежал сразу. Его глаза готовы были выскочить из орбит.

— Что опять случилось, Нателлочка?

— Представляешь?! Брошку, оказывается, Петр Григорьевич мне вернул.

— В вас, подполковник, погибает великий режиссер. Придумать такую жуть мог, пожалуй, только Альфред Хичкок Ерожин еще раз объяснил, как все произошло, и, когда Тулевич расхохотался, добавил:

— Нателла Владимировна, убийцу Анвара я нашел. Завтра в одиннадцать я встречаюсь с его отцом.

— Он в тюрьме! — воскликнула Проскурина. — Я счастлива. Я готова заплатить вам по договору. Класс! Не будь Анвара, я бы не встретила Марика. А теперь мой ангел-хранитель отмщен.

— Убийца Анвара мертв. Он погиб в авиационной катастрофе. Мне достаточно расчетов с банкиром Анчиком, и с вас я денег не возьму.

Вкладывайте ваши деньги в новые постановки, — улыбнулся сыщик.

— Кто же оказался убийцей? — спросил Тулевич.

Ерожин хотел ответить, но прозвенел последний звонок, и Проскуриной надо было выходить на сцену Нателла пожала Ерожину руку, воскликнула: «Мы в восхищении!» — и скрылась.