Добрый волк

Окно за спиной гостьи было приоткрыто. Во дворе щебетали птицы, жужжали мухи.

– Зачем ты пришла, София?

– Я не знаю.

– Ты не должна отвечать мне так.

София ждала другого, но чего? Объятий? С какой стати? Ивонна никогда не была ласковой матерью, да и дочь не привыкла рассчитывать на ее поддержку.

– Альберта сбила машина, – продолжала Ивонна. – А ты ничего не сказала мне, просто исчезла. Я пыталась выйти на тебя, но ты держала дистанцию. Я знала, что тебе пришлось нелегко. Я хотела поговорить с тобой, помочь тебе. Но ты оборвала все связи, замкнулась, отгородилась от меня. Я выжидала, ни о чем не спрашивала. Беспокоилась, не находила себе места, но молчала. Только старалась обратить на себя твое внимание.

Ивонна смотрела в пол.

– Я старалась обратить на себя твое внимание, – повторила она. – Боже мой, я всю жизнь только этим и занималась! – Подняла глаза. – И ненавижу себя за это.

– Я рассчитывала на твое понимание, – стала оправдываться София.

– И как я должна была понять твое молчание?

– Все было слишком опасно и произошло слишком быстро.

– Я понимаю, – сказала Ивонна. – И в то же время не понимаю. Все, что мне остается, – смириться. И это то, что я делала всегда.

Ее дочь молчала.

– Есть ведь и другие способы, – продолжала мать. – Можно позвонить, дать какой-нибудь знак. Просто намекнуть, что всё в порядке… Все же лучше, чем гробовое молчание.

– У меня не было выбора, – ответила София.

Ивонна приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но промолчала. Похоже, она все-таки поняла. Сонная, вязкая тишина наполняла комнату и как будто замедляла движения.

– Прости, мама, – сказала София.

– Прости, София, – отозвалась ее мать.

Никто из них не понимал, что стоит за этим словом, но ситуация вдруг переменилась, как будто обе женщины почувствовали под ногами твердую почву.

София посмотрела на мать и смахнула с лица слезы.

Ивонна всегда была такой – суетливой и слишком зависимой от чужого мнения. Завышенная самооценка являлась для нее главным источником жизненной энергии, особенно после смерти отца Софии. Но за последние годы что-то изменилось. Все, что в ней было особенно неприятного – разный нарциссический мусор, ставший вследствие сильных переживаний ее частью, самовлюбленность и самолюбование, желание всегда быть в центре внимания и слишком одностороннее видение жизненных ситуаций, – постепенно исчезало. И сквозь все это пробивался новый человек. Более земной, именно такой, какого с детства недоставало ее дочери.

– Около года назад я познакомилась в больнице с Гектором Гусманом, – начала София. – Он поступил в наше отделение после того, как его сбила машина в центре Стокгольма.

Она тряхнула головой и опустила глаза в стол. Ивонна слушала.

– Он был само очарование и обходительность, – продолжала София. – С ним было легко. Он выписался через два дня и пригласил меня на обед. Мы начали общаться. – Она подняла глаза на мать. – Почти сразу на меня вышла полиция в лице Гуниллы Страндберг. Она вела расследование против Гектора Гусмана. Я должна была предоставлять ей информацию, что и делала, насколько это было в моих силах. Моя работа практически ничего не значила ни для одной из сторон. Имена – вот все, чем я располагала. Но полиция хотела выжать из меня больше. Кроме того, я все ближе сходилась с Гектором.

В дверях появилась Рат. Она немного постояла на пороге, будто искала повод залаять, а потом, стуча когтями по полу, подошла к Софии и легла под столом у ее ног.

– Двое мужчин, – продолжала та, – приехали в Стокгольм, взяли Гектора и отвезли его в лес. Угрожали ему. А потом среди всей этой чехарды появился Йенс Валь, ты его помнишь?

На лице Ивонны проступило удивление. Она задумалась.

– Йенс Валь? Как будто помню. Йенс Валь… – повторила она почти про себя. – Твой приятель? Жил где-то на архипелаге, в шхерах. Он как будто даже обедал у нас… Ты тоже иногда к нему ездила – когда же это было?

– Давно, – ответила София. – Я была подростком.

Теперь мать вспомнила.

– Так что, говоришь, он опять появился?

– Ему был нужен Гектор, по другому делу. Йенс поехал с нами. Мы нашли Гектора и освободили его. Но обстановка вокруг меня все накалялась. Я видела и знала слишком много. Я влипла…

– А полиция? Им ты обо всем этом не рассказывала?

София покачала головой:

– Нет.

– Почему?

– Меня прослушивали.

– Кто?

– Полиция.

Лицо Ивонны отразило непонимание.

– Весь мой дом в Стоксунде был утыкан «жучками», – объяснила дочь. – Камеры отслеживали каждое мое движение. Полиция была коррумпирована.

Рат под столом зарычала, и хозяйка шикнула на нее.

– Продолжай, – обратилась она к Софии.

– Двое полицейских из группы Гуниллы сбили Альберта на машине.

То, что случилось с Альбертом, не укладывалось в головах обеих женщин.

– «Трастен» – ресторан в Васастане, – продолжала София. – Ты, наверное, читала об этом в газетах?

Ивонна кивнула.

– Я была там, – сказала Бринкман. – Погибли люди.

Воспоминания хлынули потоком.