Добрый волк

Краем глаза Эдди следил за тем, что происходило на кухне. Ужин в дружеском кругу, смех, еда, выпивка… Ему это мешало.

София перестала смеяться. Боман поднял пистолет и снова затаил дыхание. Указательным пальцем нажал на спуск. Но в тот момент, когда он должен был стрелять, София склонилась над сыном и взъерошила ему волосы.

И тут-то Эдди увидел картину другими глазами.

Пять человек за столом. Свечи, напитки, еда, радость, тепло, смех – все слишком уютно, по-семейному.

Уютно, по-семейному…

Боман в жизни не знал ничего подобного. То есть он слышал, конечно, что так бывает у других, но не представлял себе, как именно это происходит. И теперь вот как будто понял.

Эдди прикрыл глаза. Он проклинал себя за нерешительность. Мотнул головой, прогоняя гнев. Поднял пистолет снова. Прицелился, надавил на спусковой крючок. Но оружие вдруг отяжелело, а рука задергалась, затряслась. Боман попробовал держать пистолет двумя руками – стало только хуже.

Он понял, что теряет контроль над ситуацией. Застонал от отчаяния, удерживая пистолет на весу из последних сил, опять задержал дыхание. Руки у него тряслись. Ему вдруг захотелось разрядить всю обойму в эту чертову кухню.

Но ничего не получалось. Эдди опустился на пол и прижался спиной к тумбе письменного стола.

Чертов никуда не годный идиот…

Он сунул пистолет в рот и почувствовал вкус железа. Снова надавил на спуск. Но его тело имело свою волю и говорило на своем языке. И сейчас оно каждой своей частью противилось его желанию стрелять – будь то в Софию, в Майлза или в самого себя.

Пистолет упал на пол.

Все было кончено. Эдди сел на полу, глядя перед собой.

И в этот момент к нему пришло озарение. Оно, подобно солнечному лучику, пронзило мрак безнадежности. Он в тупике. Неспособность лишить себя жизни закрывает для него последний выход. Но лучик озарения, он здесь… «Сделай все наоборот», – внушает он Эдди.

Эдди Боман должен сделать все наоборот.

Часть II

15

Флоренция

В половине двенадцатого вечера Соня и Лешек зарегистрировались на ресепшне и получили ключи от номера.

– Можете помочь нам с вещами? – спросила Ализаде.

Они оставили сумки на ресепшне, вошли в лифт и поехали на четвертый этаж. Окна в их номере выходили на реку. Соня прилегла на кровать, ее напарник сел за стол.

Через десять минут в дверь постучали. Ализаде пошла открывать, а Смялы завел на наручных часах секундомер. В комнату вошел знакомый носильщик с перхотью на плечах, который поставил на пол две их сумки. Приняв от нового постояльца чаевые, он повернулся, чтобы идти, но Лешек завел его голову назад и прижал ему к носу пропитанную эфиром тряпку. Через пять секунд мужчина уже лежал на полу, а Соня рылась у него в карманах.

На связке висело три ключа. Один походил на тот, что был от их номера, – универсальный ключ.

Соня и Лешек выскочили в коридор, побежали на третий этаж, к номеру Йенса и Гормана, и остановились перед дверью. Смялы прижал ухо к замочной скважине. Внутри кто-то храпел. Оба вытащили пистолеты и надели на них глушители. Лешек кивнул, и Соня сунула ключ в замочную скважину.

* * *

Йенс Валь сидел на кровати, прямо на покрывале, и читал книгу. Кевин Горман блаженствовал, втянув в ноздрю порцию героина через свернутую из фольги трубочку. На ночном столике между их кроватями, кроме рулона фольги, кучки «дури» и зажигалки, валялось несколько пустых пивных банок и бутылка из-под виски. Йенс дождался, когда Горман окончательно отключится, глубоко вздохнул и погрузился в чтение.

Скрежет ключа в замке снова отвлек его внимание. В темноту прихожей упал луч света, а спустя несколько секунд на пороге их с Кевином комнаты появились двое, мужчина и женщина. В первом Валь узнал Лешека Смялы, ближайшего сподручного Гектора и Арона. Вероятно, Лешек был последним человеком, которого Йенс ожидал увидеть в этот час у себя в номере.

Но действительность превзошла все ожидания… Они пришли, чтобы застрелить его. Арон пытался убить Софию прошлой зимой в Дании, а теперь очередь Йенса. Все, кто так или иначе связан с Гектором, обречены. Но как, черт возьми, они на него вышли?

Каково это – пуля в лоб? Щелчок, боль и полная темнота? И как к этому подготовиться – сосредоточиться или, наоборот, расслабиться?

Но выстрела не последовало. Вместо этого Смялы жестом велел Валю молчать. Он присел на корточки возле кровати Гормана, взял висевший у него на шее хирургический мундштук и впрыснул в рот американца хорошую дозу. Тот тут же перестал сопеть и потерял сознание.

Следующие несколько секунд прошли в напряженном ожидании. Потом Смялы повернулся к Йенсу:

– Привет, Йенс Валь.

Кровь стучала у Йенса в висках.

– Привет, Лешек, – ответил он.

Незваный гость взглянул на часы с тикающим секундомером и сделал женщине знак опустить пистолет.

– У нас не так много времени. Расскажи, почему ты здесь.

Этот вопрос обернулся для Йенса очередным шоком. Он давно научился приспосабливаться к неожиданностям, но это было слишком.

– Сначала расскажи, почему вы здесь, – сказал он Лешеку.