Добыча ярла Бьорка

– Во-о-от,– удовлетворенно тянет старик, ничуть не смущенный тем, что только что ударил женщину,– Три луны, так? Три луны быть твоим хозяином – смерть…

Я на это ничего не отвечаю. Вообще плохо понимаю, о чем он там толкует. Ну, луна – месяц, наверно…

– Пусть же тогда тебя варравы и забирают…Ежели живой довезут, то сами от тебя и сдохнут,– злобно скалится старик, тускло сверкая из-под лохматых бровей водянистыми глазами,– Ну а снасильничают прям тут, так туда тебе и дорога…Елейка, от столба отвяжи её и ноги с руками, чтоб не поняли, что её жгли! Пущай побегает…

На морщинистом лице деда расцветает похабная улыбка, он плюёт себе под ноги, бросив на меня исподлобья прощальный тяжелый взгляд, и торопливо уходит, больше не оборачиваясь. Парнишка с пустыми ведрами спешит за ним. Еще мгновение и они оба растворяются в суматошной толпе, в которой все меньше обычных людей, и все больше вооружённых мужчин в жестяных доспехах.

Звуки кругом постепенно сменяют тональность. В них уже не ужас и паника, а боль и ярость. Звон битвы – металла и глухих ударов подбирается все ближе, стоит в ушах. Названный Елейка, что-то бормоча себе под нос, кидает горящий факел на пыльную землю, выхватывает кривой ножик из-за пазухи и подлетает ко мне. Я испуганно охаю, но белый как мел, продолжающий тихо бормотать парнишка режет только веревки, связывающие меня, дрожащей рукой.

– Великая Матерь…Великая Матерь…Да что ж ты будешь делать…Быстрей…быстрей…

– Это скоро кончится? – интересуюсь у парня звенящим от переизбытка эмоций голосом,– Эй, Елей, что у вас тут вообще? Эй!

– Варравы…– он вскидывает на меня круглые, полные ужаса глаза и тут же отворачивается, нагибаясь к ногам.

Я с наслаждением повожу затекшими плечами и тру онемевшие, покрытые ссадинами и следами от пут запястья. Звуки идущего на улицах боя уже такие отчетливые, что воображение само дорисовывает невидимую пока мне картинку, а по спине начинает струиться холодный пот, заражая слабостью всё тело.

– Варравы это кто? – интересуюсь я нервно, вглядываясь в конец ближайшей из улиц, змейками ползущих от городской площади.

Сердце обрывается и ухает в мои поджаренные пятки. Вдалеке я вижу настоящий бой! Если это реконструкция, то ребята однозначно заслужили Оскар. Людское месиво напоминает кишащий темный пыльный клубок отчаяния, ярости и боли. Сверкающие мечи и топоры слепят бликами на солнце, свистят визгливым скрежетом в воздухе и глухо ухают, погружаясь в живую плоть. Запах пота и крови щекочет мои ноздри, забивается под кожу.

Я…Я застываю в шоке.

Я вижу смерть…Я вдруг отчетливо понимаю, что это не розыгрыш, что я наверно сошла с ума, но это…

Теперь вот это – моя реальность.

И, судя по тому, как побежали одни воины в попытке выжить, и как нагоняют их с диким гиканьем другие, огромные, раскрашенные сажей, бородатые, бесчеловечные…В этой реальности мне осталось жить считанные секунды…Твою мать…

– Твою Матерь! – взвизгивает Елейка, озвучивая мои мысли. Оборачивается и падает к моим, слава богу, развязанным уже ногам с застрявшим топориком в спине.

Я лишь мгновение завороженно смотрю, как на его грязной льняной рубахе расцветает бордовое пятно вокруг торчащего из тела топора, а потом задираю подпаленный подол и бегу. Не понимая куда, не обращая внимание на боль в обожжённых ступнях. Стопы заживут, а дырка между лопаток вряд ли… Боженька, что ж творится – то, а??? В боку отчаянно колет, в ушах болезненно звенит, но это просто факты, не способные меня остановить. Ничего меня не остановит, кроме…

– О, баба! – раздается радостный бас прямо за спиной, а потом кто-то резко дёргает меня за платье, и я падаю на пыльную каменистую землю.

Затылок простреливает дикой болью. Мир вспыхивает красным и меркнет. Спасительная чернота. Хоть бы дома очутиться. Пожалуйста!

2

Дурнота подкатывает раньше, чем ко мне окончательно возвращается сознание. Она колышется внутри, набегая словно прибой. Сильнее-слабее-сильнее… В такт гулким звукам, напоминающим удары в там-там или большой барабан. Бом-бом-бом… И в затылке боль пульсирует с той же скоростью…

Я вдыхаю вроде бы свежий влажный воздух, прислушиваюсь к окружающим меня отрывистым мужским голосам и различным скрипам, бессвязно молюсь и открываю глаза. Первое мгновение щурюсь от нещадно яркого солнца, быстро озираюсь и со скорбным стоном смыкаю веки опять.

Я не матерюсь, но б…лин.

Теперь я четко чувствую всё и сразу. И вновь связанные за спиной руки, и то, что сижу я на дощатом плохо ошкуренном полу, и как лопатки упираются в какой-то твёрдый мешок. Как ноют обожжённые стопы, и что дурнота вызвана качкой, потому что я куда-то плыву на узкой большой лодке или ладье, я не очень разбираюсь… А вокруг пахнет не только свежестью воды, но и забористым мужским потом, а ещё немытыми телами.

Я должна была очнуться дома, но мой личный ад продолжается…

Я связана, беспомощна и захвачена толпой бородатых вонючих мужиков, только что вырезавших целое поселение.